По мостовой моей души. Владимир Маяковский

удивлена до крайности.

      Очевидно, наши «националисты», проходившие за эти годы сквозь консульства, с такой грациозностью, с такой легкостью перепархивали с сербского подданства на китайское, что мое упорство просто выглядело неприлично.

      Диалог со «специальным» полицейским

      Французская граница. Осмотр паспортов. Специальный комиссар полиции. Посмотрит паспорт и отдаст. Посмотрит и отдаст.

      Моя бумажка «специальному» определенно понравилась.

      «Специальный» смотрит восторженно то на нее, то на меня.

      – Ваша национальность?

      – Русский.

      – Откуда едете?

      – Из Берлина.

      – А в Берлин откуда?

      – Из Штетина.

      – А в Штетин откуда?

      – Из Ревеля.

      – А в Ревель откуда?

      – Из Нарвы.

      – А в Нарву откуда?

      Больше иностранных городов не осталось. Будь, что будет. Бухаю:

      – Из Москвы.

      В ответ получаю листок с громким названием: «Санитарный паспорт» и предложение:

      В 24 часа явиться к префекту парижской полиции.

      Поезд стоит. Стою я. Рядом – «специальный». Поддерживает вежливую беседу. Где остановлюсь? Зачем еду? Такой внимательный. Все записывает.

      Поезд трогается. «Специальный» соскакивает, напоминая:

      – В двадцать четыре!

      Предупредительные люди!

      У префекта полиции

      Париж. Закидываю вещи в первый попавшийся отель. Авто. Префектура.

      Отвратительно с блестящей Сены влазить в огромнейшую нудную казарму. Наполнена блестящими сержантами и привлекаемою за что-нибудь дрянью парижских чердаков и подвалов.

      Меня сквозь нищую толпу отправляют на третий этаж. Какой-то секретарь в черной мантилье.

      Становлюсь в длинную очередь. Выстоял.

      – У меня «санитарный паспорт». Что делать?

      – Сняться. Четыре карточки засвидетельствуете в своем участке и оставите там, а четыре засвидетельствуете и сейчас же сюда.

      – Мосье! «Санитарный паспорт», очевидно, преследует медицинские цели. Я из России два месяца. Нет смысла хранить столько времени вшей специально для Парижа. Во-вторых, едва ли фотография – хорошее средство от тифов: я буду сниматься одетым, до пояса, в маленьком формате; если у меня даже вши и есть, не думаю, чтобы они при таких условиях вышли на карточках.

      Очевидно, «санитарный» – по-французски не то, что по-русски. Речь моя «мусье в мантилье» не убедила, и меня все-таки послали к… фотографу.

      Вместо фотографа я пошел к себе в отель.

      Так и так. Если всю эту канитель надо проделывать, возьмите мне на завтра билет в Берлин.

      – Плюньте и дней десять живите!

      Плюнул с удовольствием.

      Схема Парижа

      После нищего Берлина – Париж ошеломляет.

      Тысячи кафе и ресторанов. Каждый, даже снаружи, уставлен омарами, увешан бананами. Бесчисленные парфюмерии ежедневно разбираются блистательными покупщицами духов. Вокруг фонтанов площади Согласия вальсируют бесчисленные автомобили (кажется, есть одна, последняя, лошадь, –