Центр тяжести. Алексей Поляринов

понимаю, что вы недавно перешли в этот класс, Петр. Не волнуйтесь. Давайте же, читайте. – Он тер переносицу большим и указательным пальцами. – Страница тридцать два.

      Я бросил взгляд на страницу и уже хотел начать читать, но… не смог. Она была пуста. Страница. Белый лист. И следующая тоже. И та, что за ней.

      – Вы испытываете мое терпение, молодой человек.

      – Может, он не умеет читать? – донеслось с задней парты, и все захихикали.

      – Здесь пусто, – сказал я.

      – Что?

      – Учебник. – Я поднял книгу повыше и показал ему страницы. – Он пустой.

      – Да что ж это такое! – Сергей Семенович подошел ко мне, вырвал книгу и стал листать ее. – Вы что, издеваетесь?

      Выражение на его лице изменилось – он смотрел на меня с негодованием и даже с возмущением, так, словно я намеренно злю его, словно я специально принес на урок пустой учебник или каким-то магическим образом заставил все буквы и цифры просто исчезнуть со страниц.

      – По-вашему, это смешно?

      – Я не…

      – Вы, вероятно, считаете, что это отличная шутка. Хотите прослыть бунтарем?

      – Но…

      – Я уже слышал о вашей выходке на уроке Нины Петровны. Так вот, я хочу сказать вам, что со мной этот номер не пройдет.

      – Но…

      – Выйдите из класса.

      – Да я же…

      – Я сообщу о вашей выходке классному руководителю.

* * *

      Вот так я заработал второй выговор за месяц. Меня оставили после уроков, мыть пол в кабинете алгебры. Никто даже не стал выяснять, как такое могло случиться. Учителя словно сговорились, они были уверены, что вся эта история с пустыми страницами – сознательный саботаж.

      Я полоскал половую тряпку в грязном жестяном ведре и ненавидел их всех. Мне было ужасно жалко себя, хотелось плакать.

      – Как ты это сделал? – спросил Миха.

      Его тоже оставили после уроков, начудил чего-то на уроке физкультуры. Сейчас он вытирал пыль с подоконников, с листьев фикусов, поднимал горшки с кактусами и вытирал под ними.

      – Сделал что?

      За окнами темнело – уже почти семь вечера.

      – Ну, пустой учебник. Это крутой трюк.

      Я лишь устало выдохнул. В руках у меня была швабра с мокрой тряпкой на конце – и мне хотелось ударить его этой тряпкой по морде.

      Вода в ведре очень быстро стала черной, как нефть. Сливать всю эту мерзкую жижу в раковину в подсобке нам запретили (засор). Слить ведро и набрать чистой воды можно было только туалете для мальчиков на первом этаже.

      – Давай, я отнесу, – сказал Миха.

      Его внезапная доброта удивила меня, я согласился, и только через десять минут, когда он не вернулся, я понял, что он попросту сбежал и оставил меня одного.

      – Привет.

      Я поднял взгляд. В дверном проеме стоял Грек.

      – Привет.

      – Я это, – он мялся на пороге, – про книгу хотел спросить. Ну, эту, с пустыми страницами.

      – Клянусь, если еще хоть один раз услышу об этой книге, я начну убивать людей, – сказал я.

      – Я просто хотел посмотреть на нее, – сказал