Еще темнее. Э. Л. Джеймс

прижимать ее к себе, пока мы спускаемся по ступенькам.

      По пути в галерею мои опасения удваиваются. Нам предстоит посетить вернисаж ее так называемого друга. Парня, который, когда я видел его в последний раз, пытался засунуть язык ей в рот. Возможно, в последнюю неделю они общались, и сейчас им предстоит долгожданное свидание.

      Черт. Я как-то не подумал об этом раньше. Хотя на-деюсь, это не так.

      – Хосе – просто мой друг, – тихо говорит Ана.

      Что? Она читает мои мысли? Неужели у меня все на лице написано? С каких это пор?

      С тех пор как она содрала с меня всю мою броню. С тех пор как я понял, что она мне нужна.

      Она глядит на меня, и у меня сжимается сердце.

      – Твои красивые глаза теперь занимают половину лица, Анастейша. Пожалуйста, обещай мне, что ты будешь есть.

      – Да, Кристиан, я буду есть, – отвечает она, и я слышу разочарование.

      – Я говорю серьезно.

      – Да ну? – В ее голосе звучит откровенный сарказм, и я с трудом сдерживаю злость.

      Черт побери. Пора мне заявить о своих намерениях.

      – Я не хочу воевать с тобой, Анастейша. Я хочу, чтоб ты вернулась, и хочу, чтоб ты была здоровой.

      Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, почти с испугом.

      – Но ведь ничего не изменилось, – возражает она и хмурится.

      Ох, Ана, изменилось – во мне произошел тектонический сдвиг…

      Тут мы подъезжаем к галерее, и у меня не остается времени на объяснения.

      – Давай поговорим об этом на обратном пути. Уже приехали.

      Чтобы она не успела сказать, что ей это неинтересно, я торопливо выскакиваю из машины, обхожу вокруг и открываю дверцу. Замечаю, что Ана страшно злится.

      – Зачем ты так делаешь? – сердито шипит она.

      – Что я делаю? – Черт возьми – что это такое?

      – Говоришь такие вещи, а потом…

      Так вот оно что, вот почему ты злишься?

      – Анастейша, мы приехали туда, куда ты хотела. Давай пойдем в галерею. Потом поговорим. Я не хочу устраивать сцены на улице.

      Она недовольно, даже обиженно поджимает губы, потом угрюмо бурчит:

      – Ладно.

      Сжав ее руку, быстро иду к галерее. Она семенит за мной.

      Галерея просторная, ярко освещена. Прежде здесь был какой-то склад, а потом его переделали в стильное помещение с деревянными полами и кирпичными стенами. Портлендские интеллектуалы потягивают дешевое вино и вполголоса обмениваются впечатлениями, осматривая экспозицию.

      Нас встречает молодая женщина.

      – Добрый вечер! Милости просим на вернисаж Хосе Родригеса. – Внезапно она впивается в меня взглядом.

      На мне узоров нет, милая. Не надо так таращиться.

      Женщина заливается краской, но быстро берет себя в руки и обращается к Ане:

      – А, это ты, Ана. Мы хотим, чтобы ты тоже поучаствовала во всем этом…

      Она вручает ей брошюру и направляет нас к импровизированному бару. Ана хмурит брови, и над ее переносицей появляется маленькая галочка, похожая на букву «v». Мне хочется поцеловать