Еще темнее. Э. Л. Джеймс

Нет. Даже не думай. Она не может меня любить. Успокойся. Грей. Сосредоточься.

      Я снова направляю взгляд на дверь SIP. Из нее выходит Ана. Идет ко мне.

      Черт побери.

      Ана.

      Шок перекрывает мне дыхание, словно от удара в солнечное сплетение. Под черной курткой на ней мое любимое платье сливового цвета и черные ботильоны на высоком каблуке. Ее волосы, рыжеватые в лучах вечернего солнца, развеваются от быстрой ходьбы. Но мое внимание привлекают не платье и не волосы. У нее бледное лицо, почти прозрачное. Под глазами темные круги. Она сильно похудела.

      Похудела.

      Меня пронзают боль и вина.

      Господи.

      Она страдала, тоже страдала, как и я.

      Моя тревога за нее перерастает в гнев.

      Нет. В ярость.

      Она ничего не ела. За последние дни она похудела на пять или шесть фунтов! Она глядит на какого-то парня, вышедшего следом за ней, и он широко улыбается. Смазливый сукин сын, самодовольный. Говнюк. Их непринужденное общение лишь разжигает мою злость. Он глядит ей вслед откровенным мужским взглядом, когда она идет к машине, и моя злость возрастает с каждым ее шагом.

      Тейлор открывает перед ней дверцу и подает руку, помогая сесть. И вот она уже рядом со мной.

      – Когда ты ела в последний раз? – рявкаю я, стараясь сохранить хладнокровие. Ее голубые глаза глядят на меня, и вся моя шелуха мгновенно спадает, я остаюсь таким же незащищенным, как в тот первый раз, когда увидел ее.

      – Привет, Кристиан. Да, я тоже рада тебя видеть, – говорит она.

      Какого. Черта.

      – Ты мне зубы не заговаривай, – рычу я. – Отвечай.

      Она смотрит на свои руки, лежащие на коленях, и я не могу понять, что она думает. Потом лепечет какие-то слабые оправдания, что съела йогурт и банан.

      Это не еда!

      Я стараюсь, честно стараюсь, не злиться.

      – Ну? Твоя последняя нормальная еда? – допытываюсь я, но она не отвечает и смотрит в окно.

      Тейлор отъезжает от бордюра, и Ана машет рукой говнюку, который вышел с ней из здания.

      – Кто это?

      – Мой босс.

      Значит, тот самый Джек Хайд. Я вспоминаю подробности его анкеты, которую пролистал утром: из Детройта, окончил Принстон и работал в одном нью-йоркском издательстве, но потом переехал в другой город, снова переехал и так менял города через каждые несколько лет. Помощники не задерживались у него больше трех месяцев. Он уже у меня в особом списке. Надо сказать моему секьюрити Уэлчу, чтобы нарыл на него побольше.

      Не отвлекайся, Грей.

      – Ну? Твоя последняя нормальная еда?

      – Кристиан, это тебя не касается, честное слово, – бормочет она.

      – Меня касается все, что ты делаешь. Отвечай. – Не списывай меня со счетов, Анастейша. Пожалуйста.

      Значит, все-таки для нее это лишь возможность бесплатно прокатиться.

      Она разочарованно вздыхает и закатывает глаза. И я вижу: в уголках ее губ заиграла улыбка. Она прячет ее, старается мне не улыбаться.