Конец лета. Даниэла Стил

остыл, но улыбка осталась прежней.

      – И все равно это прекрасная картина, а женщина очень похожа на вас.

      – Спасибо, вы очень любезны.

      Динна не знала, как с ним попрощаться, сам он, казалось, вовсе не собирался возвращаться домой.

      – Можно вас проводить? На пляже стало довольно темно, вам не стоит ходить одной. – Мужчина усмехнулся, щурясь от ветра. – Вдруг к вам пристанет какой-нибудь незнакомец?

      Динна засмеялась и кивнула. Они стали спускаться по пологому склону дюны к морю.

      – Скажите, как случилось, что вы полюбили Уайета?

      – Я считала его величайшим художником Америки. Но потом… – Динна виновато посмотрела на спутника, – потом я влюбилась во французских импрессионистов. Боюсь, про Уайета я совсем забыла. Ну, может быть, не забыла окончательно, но в какой-то степени я его разлюбила.

      Они шли бок о бок, чувствуя себя друг с другом вполне непринужденно. Кроме них, на пляже никого не было, тишину нарушал только шум прибоя. Динна вдруг рассмеялась. Все было так странно и немного нелепо: она в Кармеле, идет по песку и беседует об искусстве с незнакомым мужчиной. Как рассказать об этом Ким? А может, вообще не рассказывать? У Динны мелькнула мысль не говорить никому о новом знакомом: короткая и совершенно случайная встреча с незнакомым мужчиной в сумерках на безлюдном берегу – если разобраться, и рассказывать-то не о чем.

      – Вы всегда так быстро забываете свои влюбленности?

      Это была всего лишь одна из тех глупостей, которые порой говорят друг другу незнакомые люди, когда нечего больше сказать, но Динна улыбнулась:

      – Обычно – нет. Только когда в деле замешаны французские импрессионисты.

      Мужчина глубокомысленно кивнул:

      – Резонно. Вы рисуете?

      – Немного.

      – В стиле импрессионистов? – Казалось, он знал ответ заранее. Динна кивнула. – Мне бы хотелось увидеть ваши работы. Они где-нибудь выставляются?

      Динна замотала головой и посмотрела на море: на волнах уже заблестела лунная дорожка.

      – Нет. Уже нет. Я выставлялась всего один раз, и это было давно.

      – Вы и живопись тоже разлюбили?

      – Ни в коем случае. – Динна опустила голову, посмотрела на песок, потом снова перевела взгляд на мужчину. – Живопись – моя жизнь.

      – Тогда почему вы не выставляете свои работы? – Казалось, он ждал ее ответа с большим интересом, но Динна только пожала плечами.

      Они дошли до того места, где она вышла на берег.

      – Я пришла, здесь мне сворачивать.

      Они остановились и посмотрели друг на друга в лунном свете. На какое-то мгновение у Динны возникло нелепое, сумасшедшее желание оказаться в объятиях сильных, надежных рук этого мужчины, завернуться в его ветровку вместе с ним.

      – Было приятно с вами поговорить, – серьезно сказала она.

      – Меня зовут Бен.

      Чуть поколебавшись, Динна тоже представилась:

      – Динна.

      Бен пожал ей руку, повернулся и пошел по берегу обратно. Динна посмотрела ему вслед: широкие плечи, прямая спина, волосы,