Потерянная Библия. Игорь Берглер

достаточно ли рассказала Чарльзу, но боялась его реакции на последний параграф, который она ему не сообщила. Зная скептицизм Чарльза, Криста опасалась, что он отстранится. Однако, с другой стороны, последняя зацепка могла запустить в его голове мыслительный процесс.

      Почувствовав молчаливое волнение Кристы, Чарльз произнес:

      – А теперь расскажите мне все. Что может быть хуже того, что я услышал до сих пор?

      Покачав головой, Криста неуверенно посмотрела на него.

      – Это настолько серьезно, что вы боитесь моей реакции? Что-то невероятное, не так ли? Поэтому вы колеблетесь?

      По всей видимости, он угадал. Чарльз почувствовал: нужно надавить еще немного, чтобы убедить ее. Он готовил политиков к предвыборным дебатам и знал, как создать в разговоре такой импульс, чтобы человек, которого он натаскивал, получил все. Кроме того, он знал, что давление в споре нужно дозировать, и понимал, когда следует нажать на газ. Еще профессор осознавал, что если просунуть ногу в дверной проем, то дверь рано или поздно откроется. И этот момент настал.

      – Давайте повторим по порядку, – произнес он. – Сначала были тела на лестнице. Это, конечно, страшно, но мизансцена выглядела довольно забавно. Затем явился мужчина в плаще и с папкой, серьезно раненный. После этого я услышал историю о второй библии и прочел текст Кафки. Здесь прослеживается рисунок, синусоида – кривая. Заметили? Как будто какой-то профессионал пишет сценарий фильма, мастер нагнать интригу. Когда случается что-то ужасное и серьезное, внезапно происходит что-то невероятно комичное. Действие всегда неудержимо стремится к финалу, но, если все произойдет слишком быстро, публика будет разочарована. Поэтому создатели кинофильма постоянно вводят элементы, которые служат для отсрочки конца. На уровне действия идет битва между тенденцией истории к развитию, словно она таран, которому безразлично все, кроме желания добраться до своего финала, и этими другими факторами, которые препятствуют тому, чтобы история разворачивалась, причем любой ценой. Посмотрите на это с другой точки зрения. В основе любой истории лежит конфликт, но для того, чтобы он удался, необходим первичный конфликт между этими двумя силами на уровне повествования. Сюжет будет довлеть, конечно же, он, как и задумывалось, найдет своей конец, предварительно оставив на воображаемом поле боя гору трупов. Эта игра бесконечна. В нашем случае у нас есть башня в Праге, а сразу за ней следуют смешные стихи Агриппы д’Обинье, что отлично вписывается в правила создания сценариев. Чтобы сохранить интригу, нужно дать зрителю возможность дышать. Если же гнать его от одного напряженного момента к другому, в какой-то момент зритель потеряет интерес. Он просто не выдержит этого непрекращающегося стресса. Ему нужно немного отдохнуть. А потом, когда он, успокоенный, откинется на спинку кресла, как раз когда он будет ожидать этого меньше всего, вы снова бьете его кулаком в живот. Именно это сейчас и происходит. Кто бы ни заварил всю эту кашу, он прекрасно знает Аристотеля, Гегеля, Шкловского и других теоретиков, писавших о структуре нарратива.

      Остолбенев,