Русские. 1812–1814. За Родину!. Евгений Дудкин

предстояло сдерживать кавкорпус Нансути, а также пехотные дивизии Бруссье и Дельзона. Егеря, гусары, казаки, драгуны и уланы русского арьергарда с рассвета до вечера бились с французами. Большие потери понесли их 16-й конно-егерский и 9-й пехотный (т.н. «парижские стрелки») полки. Лейб-казаки, опрокинули конных егерей, атаковали неприятельскую батарею, а затем оказались напротив свиты самого Наполеона. Отбивать неожиданное нападение казаков свой эскорт повел лично Мюрат.

      К вечеру французы стали обходить по берегу Двины правый фланг Палена и, чтобы не быть отрезанным от армии, он приказал переправиться через Лучосу и отходить к Витебску.

      Барклай-де-Толли в Витебске ожидал подхода войск Багратиона и готовился дать генеральное сражение, но получил донесение- Багратион, которого непрерывно преследовали Даву, Жюно и Понятовский, пробиться не смог. Сражаться с 80 тысячами против 150 тысяч французов Барклай себе позволить не мог и 1-я Западная русская армия начала отход в коренные русские земли к Смоленску – воротам в Москву, надеясь уже там встретиться с Багратионом.

      ________

      Жаркое июльское солнце клонилось к закату. Сильный короткий ливень, прошедший днем, лишь прибил пыль на дорогах, а к вечеру от него не осталось и следа. Полк Кузнецова, следуя в арьергарде 1-й Западной армии, вечером 27 июля устраивался на ночлег в поле у деревни Кострицино. В самой деревне расположился штаб командира арьергарда генерал-майора Василия Денисова 7-го.

      Сотне Кузнецова посчастливилось первой выйти к небольшому озерцу у деревни и казаки, быстро раздевшись, с наслаждением ринулись в воду. Затем долго поили и купали лошадей. Усталость от многоверстного марша прошла, только саднили стертые о седла казачьи зады и ноги. Дело привычное. Знали, что утром и не вспомнят об этой беде.

      Кузнецов отрядил в дозоры нескольких казаков, послал за распоряжениями вестового к полковнику. Вместе с другими офицерами поужинал испеченным в костре картофелем и куском баранины, накрылся буркой и тут же заснул. Мать-земля показалась мягче всякой перины. Не спал он уже двое суток, несколько раз дремал в седле, почернел, стал обрастать бородой. Французы ломили и стычки с ними возникали постоянно. В сотне осталось всего 70 человек. В других было и того меньше. Но полк вместе с другими частями арьергарда так и не дал французам ударить по главным силам армии.

      Кто-то почтительно, но упорно тряс за плечо и голосом Вагина просил:

      – Андрей Николаевич, господин есаул! Проснитесь! Приказ полковника – выступать.

      Кузнецов с трудом сбросил сонную одурь, поднялся. Подбежал казак с ведром ледяной воды. Полными пригорошнями выплескавая ее на шею и лицо, Кузнецов слушал Вагина.

      – До двух дивизий французской конницы идут по дороге на деревню Зарубенку. К атаману уже послали предупредить. Генерал приказал: до подхода господина атамана -батюшки Платова, держать француза.

      Оба