Очевидцы. Виктор Печорин

их. И Он может это использовать. Он дал мне пройти через все это. Но я с нетерпением ожидаю того, когда я вернусь снова на Небеса. Я абсолютно не хотел сюда возвращаться, но у меня не было выбора.

      КЭТРИН КАЛЬЕХА

      Cмерть – это не конец. После нее есть еще что-то. Что-то прекрасное и безмятежное.

Кэтрин Кальеха

      – Когда мне было 13 лет, я серьезно заболела. Дважды за неделю я сходила к врачу. Но он отправил меня домой, сказав, что это грипп. Помню, как мама купила мне мороженное с карамелью, а я не смогла его съесть. Я хотела, но была слишком больна, чтобы есть. И меня раздражала любая мелочь. Тиканье часов, например. Я не могла выносить шум. Мне становилось все хуже. Папа первым сказал: «Ну, все, я везу ее в больницу». Он отвез, и через два часа мне назначили срочную операцию. Доктор сказал моим родителям, что у меня, наверно, очень высокий болевой порог. Никто не смог бы терпеть такую боль так долго, как терпела я. Когда меня разрезали, оказалось, что у меня был острый аппендицит. И аппендикс лопнул.

      Я увидела свое тело, лежащее на операционном столе, будто бы откуда-то сверху, как будто я парила над ним в воздухе. Я подумала, что это душа. Она оторвалась от тела и поднялась к потолку, и я увидела людей в операционной. Там был хирург, другой врач, наверно, анестезиолог, и две или три медсестры. Я недолго разглядывала свое тело, распростертое внизу. Меня привлек свет, который, казалось, горел в конце длинного и темного коридора. Он притягивал меня к себе. Я никогда в жизни не видела такого яркого света. Это трудно объяснить, но свет был таким белым, как лист белой-белой бумаги, позади которого горит лампочка. Вот каким белым и ярким он был.

      Кэтрин Кальеха

      Я летела высоко под самым потолком и очень быстро – в сторону этого света. Я словно бы парила перед ним. И хотя этот свет был так прекрасен, и манил меня, я не знаю, что заставило меня остановиться. Мне было не больно. Я ничего не чувствовала, мне было хорошо. Я услышала голос, и он спросил, хочу ли я уйти сейчас, или хочу остаться. Я сразу же подумала о маме. Я не хотела ее оставлять и знала, что она будет переживать. Мне было всего тринадцать, я хотела вырасти, я хотела узнать жизнь, летать в самолете, водить машину… Я подумала обо всем, что делают люди, и что я еще не успела. Выйти замуж, пойти работать, родить ребенка. Голос спросил, хочу ли я уйти сейчас, или хочу остаться. И я ответила: нет, я не хочу проходить сквозь свет, потому что я не хочу оставлять маму и хочу получше узнать жизнь… Сейчас мне 38 и я никогда этого не забуду.

      Я не сказала об этом ни родителям, ни кому-то из родных. Я была еще маленькая, и не знала, что об этом думать. А потом, через год после операции, я поссорилась со своей сестрой. Она на 2 года старше меня. И в сердцах она сказала нечто такое, отчего я вздрогнула. Она сказала: когда ты умерла на операционном столе, лучше бы ты не возвращалась, или что-то в этом роде. Я спросила: что? Я умерла? О чем ты говоришь? И она ответила: