Сильнее смерти. Влада Ольховская

воплощении. В любом случае, и изнасилование, и избиение нанесли ей очень серьезные травмы, худшая из которых, как ты знаешь, связана с глазами. После этого ее оставили там умирать, она обгорела в пожаре, но, думаю, она сумела ненадолго прийти в себя и с помощью магии избежала части повреждений.

      – Она может… притворяться?

      Роувен слишком хорошо помнил, в каком состоянии была Рошель, когда ее доставили в резиденцию, но он должен был спросить.

      – Я ничего не знаю об актерских способностях предателей, – вздохнул Коррадо. – Она, похоже, притворялась много лет, и никто этого не замечал, так что в этом она мастер. Но что бы ни творилось в ее душе, ее тело не лжет. Избиение было реальным. Изнасилование было реальным – это ни в коем случае не добровольный сексуальный акт. Она чуть не сгорела, и если бы ее нашли чуть позже, она была бы мертва. Да и ее глаза… Притворство это или нет, видеть она уже не сможет никогда. Не слишком ли большая жертва для диверсии?

      – Так что случилось с ее глазами?

      Когда Рошель привезли, ее лицо показалось Роувену одной сплошной раной. Впрочем, он не присматривался, утешал себя тем, что это, возможно, виновата грязь, а на самом деле все не так плохо. Теперь ему предстояло узнать правду.

      Коррадо не стал отвечать. Он подошел к манекену и изменил свою руку так, что его пальцы превратились в массивные звериные когти. Когда перевоплощение было завершено, он ударил ими по лицу манекена, и, хотя Роувен был готов к этому, от звука трескающегося пластика он невольно вздрогнул.

      Одного удара хватило, чтобы часть лица манекена отломилась и упала на пол.

      – Примерно это с ней и случилось, – признал Коррадо. Он снова был холодным профессионалом, но только так он и умел справляться с болью, на которую у него не было права. – Я восстановил ее лицевые кости, зубы, мягкие ткани и кожу, кое-как воссоздал переносицу, но сделать ей новые глаза я не могу, там все уничтожено, мозг чудом не был задет. Это навсегда, Роувен.

      – Не понимаю… зачем они так поступили с ней? – не выдержал Роувен.

      – А разве не этого следовало ожидать? У того, кто решается на такое грандиозное предательство, нет будущего. Свои его обратно не примут, потому что граница прочерчена кровью. А чужие никогда не будут по-настоящему его уважать. Потому что, во-первых, он все равно не их породы, ну и во-вторых, они знают, что предателю доверять нельзя. Если ты отрекся от самого дорогого, откуда в тебе верность? Слава и триумф, полученные таким путем, долго не длятся. Мне жаль признавать это, но Рошель получила лишь то, к чему сама изначально шла.

      И все это было понятно, Роувену нечего было возразить, однако он не мог вот так холодно вынести приговор молодой девушке, у которой и жизни-то было – всего ничего. Он и сам совершал ошибки, за которые его многие не любили. Да, не такие, как Рошель. Однако благодаря им он усвоил, как сложно быть вечным праведником.

      Поэтому на встречу с ней он направлялся с тяжелым сердцем. Впрочем, Роувен не сомневался, что сумеет это скрыть, и она ни о чем не узнает.

      Ее заперли в камере, стены которой были покрыты рунами. Здесь Рошель не смогла