Танец на раскаленных углях. Нина Стожкова

или джину!

      «Эх, мой покойный папочка тоже любил выпить», – почему-то вновь вспомнила Лина об отце, покинувшем этот мир уже два десятка лет назад примерно в возрасте Тони.

      – У меня сегодня день рождения, – бодро повторила она, словно заводная кукла, в которую вставили коробочку с короткой записью.

      – Да ладно заливать! – не поверил Тони. – Ну, признайся, что ты сейчас просто прикалываешься!

      «Нет, никакой он не «двойник» моего отца. Папочка всегда помнил про мой день рождения, сколько бы ни выпил», – опять ни с того, ни с сего вспомнила Лина об отце.

      Она достала из сумочки загранпаспорт и протянула Тони:

      – Ну что, доволен?

      – Ну ни фига ж себе! – обрадовался новый знакомый. – Впервые вижу российский паспорт. И впрямь у тебя сегодня день рождения. Повезло же тебе, Анжелина, что мы здесь!

      Анн молча протянула руку, забрала у Тони документ и внимательно изучила его. Потом задала Лине несколько дежурных «светских» вопросов и заметно смягчилась. Видимо, Лина прошла у нее какую-то ее внутреннюю «проверку» на благонадежность.

      – С днем рождения, Анжелина! – торжественно поздравила Анн Лину, чокнулась с ней бокалом вина и даже чмокнула ее в щеку.

      – Ну, старушка, за тебя! – сказал Тони. Он крякнул и, отхлебнув виски, от души запил его пивом. Пожалуй, этот «парень» еще бы и фору дал покойному Лининому папочке по части выпивки.

      – Слушай, а почему бы тебе не наколоть татушку на память о Болгарии? – вдруг ни с того, ни с сего объявил этот жизнелюб, сделав глубокий выдох. – Неплохой подарочек себе ко дню рождения, а?

      – Татушку?! – ужаснулась Лина. – В моем-то возрасте! Представляю, вот приду я к врачу, допустим, с радикулитом, а пониже спины у меня – бабочка или розочка. Вот стыдоба-то! Смеяться надо мной всей клиникой будут. Или, к примеру, вдруг внезапно помру, как когда-то мой отец от сердечного приступа, прямо на улице – а за мной «труповозка» приедет. Уж тогда-то все стопудово обхохочутся, глазея на мои татуировки…

      – Да, ерунда это, – махнул рукой Тони. – Тебе-то уже будет на них наплевать. К тому же, когда еще это случится… Зато вот у меня – все наглядно. Смотри, – он повернулся к Лине левым плечом. – Эти иероглифы – про нас с Анн. Ну, типа любовь, то-се и прочая лабуда… Вон та надпись, – он протянул другую руку, – написанное по-китайски имя моего покойного отца. Я когда одеваюсь или стою под душем, тут же его вспоминаю. А остальные татушки – в память о моих путешествиях по миру. Я ведь весь «шарик» облетел – и в Гонконге был, и в Южной Африке, и в Канаде. И везде себе на память татуировки делал. Так что даже фотоальбом мне не нужен, у меня все с собой, вернее на себе.

      Он приспустил майку. На массивной, уже довольно дряблой груди красовалась мощная голова волка.

      – Люблю волков, они классные ребята, – объявил Тони, – Сильные, верные, гордые… Потому и не доживают до старости…

      – Вы хиппи? – наугад спросила Лина.

      Он отрицательно покачал головой.

      – Может быть, рокер?

      – Ну,