Конфуций. Александр Ушаков

поминальными табличками предков, и черепки, заменявшие жертвенные сосуды.

      И, конечно же, он с жадностью впитывал в себя все, что касалось ритуала.

      Погребальная колесница, сопровождаемая толпой рыдавших родственников, шумная и веселая свадебная процессия, приезд в богато украшенных колесницах иностранных послов, – все вызывало в нем неподдельный интерес.

      Маленький Цю очень любил наблюдать за народными праздниками, но еще больше его привлекали большие царские жертвоприношения земле, солнцу и духам.

      Оно и понятно, ведь перед ним открывалось все очарование ритуала – очарование самих вещей, переставших быть только орудиями и предметами, но вдруг обретших самостоятельную, феерически загадочную жизнь.

      Мать объясняла сыну не только простейшие правила хорошего тона, распорядок и значение семейных обрядов, но и рассказывала ему о его доблестных предках и великих героях древности.

      В этих рассказах можно было увидеть всю специфику развития Китая.

      Только тот, кто ничего не достиг, дожив до сорока или пятидесяти лет, не заслуживает уважения

      Достойный человек не идет по следам других людей

      Для народа человеколюбие нужнее, чем огонь и вода. Я видел, как от огня и воды погибали, но не видел, чтобы кто-нибудь погиб от человеколюбия

      Их место в китайском фольклоре заняли всевозможные назидательные истории о людях ушедших времен.

      Да, зачастую во всех этих историях случались чудеса, но все же они были не сказками в их чистом виде с их волшебным вымыслом, а былью.

      Действие в них происходило не в каком-то никому неведомом «тридесятом царстве», а в реально существующем месте, и действовали в них не фантастические существа, а исторические лица, служившие потомкам нравоучительными образцами.

      Так аристократ, оказавшись во время сражения у колесницы вражеского правителя, мог снять шлем поклониться тому, а в ответ на свою вежливость получить ему золотой слиток.

      А как можно было не восхищаться рассказом об упавшем в яму воине, которого, не желая воспользоваться его беспомощностью, его враги вытащили оттуда?

      Наряду с множеством подобных легенд, прославлявших благородство на полях сржаений, другие истории славили служилых людей, которые блистали остроумием на дворцовых аудиенциях и дипломатических переговорах.

      Но в то же самое время, все эти рассказываемые, как правило, не очень грамотными матерями предания были и отголосками древней мифологии.

      Иными словами, она рассказывала ему о золотой древности, когда люди жили единой семьей и были счастливы.

      Молодежь трудилась в свое удовольствие, старики безмятежно доживали свой век, а вдовы и сироты не ведали, что такое голод и холод.

      – Тогда, – рассказывала мать, – не было ни воров, ни даже дурных мыслей. Люди не запирали своих домов и не подбирали вещи, оброненные путниками на дорогах…

      Понятно и то, что для любого юноши все эти материнские рассказы о героях и любимых