Мороженое от Натали Вуали. Натали (Наталья) Вуали (Белова)

не сели.

      Не яйцо? Что за продукт? Может быть, заморский фрукт?

      Шептались настороженно. Это же мороженое!

      И в России не тужили. Угощать у нас любили.

      На балу у Екатерины, государыне родной

      Торт мороженый слепили в виде замка. Ой-ой-ой!

      Блюдо ромом поливали, музыканты замолкали,

      Слуги свечи задували и всё это поджигали!

      От восторга и красы у гостей текли носы,

      И, разинув рот, вельможи замирали: боже, боже…

      На весь крещеный мир восклицали: Монплезир!

      Потом, впрочем, как и положено, открыли

      кафе-мороженое.

      Открыл итальянец Потапио, для краткости

      просто Потап.

      Годам тормозить не положено. Промчался

      столетий этап…

      Кафе и сегодня работает. Оно и сегодня Потап.

      Стоит, впрочем, как и положено, в Париже, в столице чудес.

      А где оно расположено? Напротив театра Франсез!

      Mon plaisir

      Модное в те годы слово «Монплезир» вошло в обиход с легкой руки Петра I и быстро стало популярным. В переводе с французского mon plaisir означает «мое удовольствие», и именно таким словом назвал царь свой голландский домик, свою холостяцкую резиденцию. Петр сам определил место строительства, сам нарисовал чертеж и контролировал всё до мелочей. Он любил его за близость к морю, и, по его замыслу, дворец должен был стать своеобразным рабочим кабинетом, который бы удивлял гостей самыми модными европейскими новинками. В его представлении парадные помещения должны были соседствовать с жилыми комнатами и хозяйственно-бытовыми постройками. Это было идеальное жилище с водопроводом и канализацией, о которой в те годы никто и понятия не имел. По морю сразу во дворец должны были прибывать послы, купцы, шкиперы кораблей и заморские знаменитости.

      Царь так любил и дорожил своим ненаглядным детищем, что издал для гостей, приглашенных в его резиденцию, ряд специальных указов. Некоторые из них невозможно читать без улыбки. Ну, например: «Нельзя на кровати в опочивальне спать в сапогах». Видимо, такие случаи имели место быть! Еще один пункт указа сообщал, что гости должны прибывать без слуг, вне зависимости от чина и достоинств. Петр не любил завистливых глаз и лакейских сплетен.

      Петергоф не зря называют русским Версалем. И если душа Петергофа – это его фонтаны, то его сердце – это Монплезир! Я очень люблю его атмосферу, красоту, изящество и волны Финского залива, волнующие его берега. Когда я смотрю на них, мне кажется, что в этой воде утонет вся моя печаль. Иначе быть не может, потому что на берегу стоит счастье! В солнечную погоду Монплезир, кокетливый, игривый, как вишенка на торте, манит и привлекает. В дождливую и хмурую – строгий и величавый. Но всегда поражает своей легкостью и какой-то возвышенной прозрачной невесомостью. Эту прозрачность придает дворцу его галерея с шестнадцатью застекленными арками. Линия одноэтажного строения, вытянутого вдоль берегов, лишь усиливает это впечатление. Из окон видны очертания Кронштадта и Санкт-Петербурга. Купол дворца, расположенный в центре постройки, словно царский