Изгнание беса (сборник). Андрей Столяров

размяться. Место ему нравилось – открытая ровная степь в сочной траве; зеленый ковер и синее небо.

      Капитан о чем-то шепотом докладывал генералу. Воронец растирал затекшую ногу. Солдаты во втором оцеплении не таращились на приезжих, а смотрели безучастно, насквозь, словно не замечая.

      Затем капитан пригласил следовать за ним. Прошагали метров триста, и он сказал:

      – Вот.

      Перед ними лежала груда искореженного, перекрученного, дымного металла. Ослепительно сверкало битое стекло. Чувствовался запах горелой пластмассы, вывороченные плитки с желтыми переплетающимися схемами обуглились.

      Все это было сплющено, словно по механизму со страшной силой ударили тяжелым молотом.

      Трава вокруг сгорела. Земля была в саже, местами спеклась в твердый полупрозрачный шлак.

      – Взорвалось еще в воздухе, – сказал капитан. – Разброс обломков четыре километра. Но основная часть здесь. Крупные детали вчера убрали.

      Генерал сдвинул брови.

      – Нет-нет, никакой органики там не было. Техники все тщательно просмотрели.

      – Ну и что это значит? – сердито спросил Астафьев. – Для чего нас сюда привезли?

      Генерал сказал:

      – Позавчера нашей… э… э… системой… был сбит неизвестный аппарат. Предполагалось, что это иностранный разведчик – аэросъемка, телетрансляция и так далее. На месте падения было обнаружено вот это.

      Он кивнул капитану.

      – Прошу. – Капитан подвел их к низкому походному столику. На столике, на круглом металлическом подносе, лежал разбитый, обгоревший череп.

      – Это пилот, – объяснил генерал. – Вернее, все, что от него осталось.

      Череп был расколот. Прилично сохранилась лишь лицевая часть и отдельно – вогнутая крышка, вероятно из затылка.

      Астафьев брезгливо взял его в руки.

      – Вот здесь, здесь, – возбужденно сказал Воронец, тыча пальцем. Но Астафьев уже видел сам. Над пустыми глазницами шли ясно выраженные костные валики, а на крышке черепа виднелись гребни. Но главное, выше глазниц, круглых, странно больших, находилась третья – в лобной кости, значительно меньших размеров, с неровными, будто обгрызенными краями.

      Астафьев быстро перевернул череп. Следы борозд на внутренней части были хорошо заметны. Он никак не ожидал. Министр не сказал ничего определенного. Просто – чрезвычайная экспертиза. И генерал за завтраком уклонялся от ответа, лишь намекал на что-то необычайное.

      – Мозг, мозг! – воскликнул Астафьев.

      Генерал сказал:

      – Внутри все выгорело, вывалилось и, видимо, тоже сгорело. Что-то там собрали, сейчас в формалине.

      Астафьев осторожно, кончиками пальцев провел по третьей глазнице. Края были упругими. Воронец значительно посмотрел на него.

      – Собственно, потому мы вас и пригласили, – сказал генерал. – Странный какой-то пилот. И эта дыра – пробило во время взрыва?

      – Это не дыра, – медленно сказал Астафьев.

      Воронец тут же нагнулся, пощупал края.

      – Это третий глаз – лобный.

      Генерал