ЗОЖники. Иронический роман. Ирина Лиленко-Карелина

там, в стае худрука, всегда все знают, что-нибудь да разведаю», – размышляла Лариса. Не найдя документов на машину, Лариса, внутренне матерясь, поехала в театр на метро.

      …Недаром ей запало в душу бойкое сочетание «борьба и азарт»: смысл жизни ее заключался в азарте, зовущем на борьбу, а борьба рождала новый азарт – борьба нанайских мальчиков, в нашем случае – девочек. Размышления о своем месте в театре, а особенно в кино тоже давались непросто. Тонкая, изящная Лариса имела нестандартную, «ампирную» внешность. Ей бы играть королев эпохи Людовиков. Буфы, бейки, банты и шляпки были ее стилем. И если в театре королевский стиль иногда всплывал в репертуаре, то в кино преобладал полицейский китель, который превращал ее в вонючую левретку из программы «Снимите это немедленно». На пробы звали часто, но сниматься брали редко. Неформат.

      На днях повезло: Лариса попала на кастинг незамысловатого детектива и, кажется, всем понравилась. Пробы были дважды, причем кастинг-директор постоянно что-то у нее уточняла – верный знак, что на роль утвердят. При текущей занятости в театре новый проект любого масштаба не вмещался в количество часов в сутках и дней в году, поэтому смысла волноваться по поводу непонятных слухов вроде бы и не было, но не волноваться и не стремиться Лариса не умела.

      Сегодня в театре нет ее спектакля, репетиции тоже нет, могла и не приходить, но жить при невыясненных обстоятельствах невыносимо. Лариса переходила из одной гримерки в другую, ее нигде не ждали, не звали и не всегда хотели. Она присаживалась на краешки стульев, смотрела каждому в глаза, томно несла что-то о любви к китайской кухне или о смысле китайской стены и невпопад бессвязно рассуждала о жизненных принципах тибетских монахов, хотя, кроме названия, не знала о них ничего. Дважды у нее заподозрили мозговой коллапс, трижды намекнули на то, что баловаться наркотиками опасно, а один раз тупо вышвырнули из костюмерной. Костюмеры – народ злой, артистов не любят, а придурков не любят нигде.

      Хаотичные перебежки по коридорам подстегивало начало фразы «Дорогу осилит…», но кто ее осилит, она не помнила: крадущий, грызущий? Удовлетворилась версией «бредущий», искренне думая, что это означает «бредящий», и продолжила поиски. Время подходило к началу вечернего спектакля, а информации не прибавилось. Спрашивать в лоб опасно. В любовно-фронтовых условиях театра можно «расплескать» полезную информацию себе во вред. Лариса пошла в родную гримерку, чтобы в спокойной обстановке сменить тактику, и нашла то, что долго искала.

      Тамара, коллега-подружка, встретила ее как долгожданного слушателя:

      – Хорошо, что ты зашла, я тут такое узнала. Представляешь, Ли Шен, тот самый, приедет в Москву! – Тамара смотрела на Ларису в ожидании произведенного эффекта с видом бога-громовержца.

      Сил изображать равнодушие у Ларисы не осталось.

      – Ну?

      – Баранки гну. Серая ты, мать.

      – Сама ты… мать, – отшутилась Лариса.

      – Рассказываю: этот Ли Шен – друг нашего Паши Савельева, ну, который ставил