Миллион с Канатной. Ирина Лобусова

себе даже под страхом смертной казни. Эта боль была о Тане. Постоянно, день за днем он видел только ее лицо, оно преследовало его наяву и во сне. А еще отчаянная мысль осознания, что Таня ушла, превратив его в человека, больше не способного радоваться жизни.

      Таня была его тайной бедой. Володя не понимал, почему она так поступила. Где-то в глубине души он осознавал какое-то далекое, едва уловимое чувство своей вины, но не мог четко обозначить его, а тем более облечь в слова.

      В первые дни после возвращения в Одессу Сосновский не мог даже ходить по улицам, потому что везде, в каждой встречной девушке ему чудился силуэт Тани. Однажды он три квартала шел за темноволосой барышней, смутно напомнившей дорогой облик. И только когда девушка с тревогой обернулась, ускоряя шаг, он вдруг понял, что с Таней она не имеет ничего общего, и это открытие полоснуло его, как ножом. Он сам не думал, даже не догадывался никогда, что способен испытывать приступы такой сильной боли. Но после возвращения в Одессу всё в жизни Володи пошло не так. И, пытаясь склеить разбитые куски своего сердца, он на самом деле разбивал его все больше и больше.

      Сосновский равнодушно встретил взятие Одессы белым десантом и совсем не потому, что симпатизировал большевикам. Живя долгое время среди красных и общаясь с ними, он видел и знал то, чего не видели наивные мальчики в нарядных мундирах, из всей воинской доблести усвоившие только, как залпом, по-гусарски, выпить бутылку шампанского. Красные были фанатиками, идейными до сумасшествия, и это безумие не могли сдержать врожденная интеллигентность, благородство и снисходительность к противнику, с детства воспитываемая в белых мальчиках. Они смутно представляли себе противника, с которым ведут борьбу, так же смутно, как в былые времена все аристократы, графы и князья смутно представляли себе душевный мир горничных, лакеев и кучеров.

      Воспитанные в другом мире и по другим правилам, белые наделяли противника теми же чертами характера, которые были у них самих. Но Володя знал, что это не так. И прекрасно понимал, что красные вернутся в Одессу, причем в ближайшем будущем.

      Когда же он попытался об этом сказать вслух, то стал изгоем в том мире, к которому принадлежал по праву рождения и где должен был бы оставаться своим до конца жизни.

      Вместе с белыми с городе появились знакомые Володи – люди, которых он когда-то знал еще по Петербургу, которые часто посещали особняк Сосновских. Он возобновил общение с ними, стал посещать их вечера, рестораны и ночные клубы. Но очень скоро оказалось, что между ним и этими людьми пролегает глубочайшая пропасть. Многие из них приехали из-заграницы, чтобы вступить в Добровольческую армию. Находясь в эйфории, они не видели и не понимали, что происходит на обломках бывшей империи, и представляли себе эту войну как благородные баталии, в которых их предки получали награды и чины за воинскую доблесть.

      Война виделась им как блестящий парад, как волнительное приключение, которое может наполнить их юношеский максимализм