Черный квадрат. Михаил Липскеров

высокие и тропки, верите, где гибнут рысаки... Глушь страшная! Без вин, без курева, житья, б...дь, культурного... Жуткое дело... Мы Лавренову: «За что забрал, начальник, отпусти...» А он нам: «В рот вам сто х...ев а не “отпусти”!»

      – Каждому по сто? – ужаснулась молоденькая Лолита.

      – Нет, всем, – ответил неопределенный мужик, несколько удивленный интересом именно к этой, идиоматической стороне истории.

      – А сколько вас было? – уточнила Лолита.

      – Тридцать пять голов, – безропотно ответил мужик. – Нет, тридцать шесть, Точно, тридцать шесть, форменно.

      – Ну, это еще ничего, – успокоилась Лолита. – Вот на Шикотане в пятьдесят девятом я...

      – Стоп, – прервал ее японоборец, – геологу не интересно, как ты погранотряд обслужила.

      – Вам правда не интересно? – игриво скосила на меня глаза и рот Лолита.

      – Молчи, девка, молодой человек сюда за золотом приехал, а не за похабством. Да и любовь у него к Лолите.

      – А мы кто? – хором спросили остальные Лолиты.

      – Подруги вы наши боевые. Походно-полевые... Вот у нас под Липском в сорок четвертом... Цельная рота...

      – Так как насчет золота? – прервал я трогательные воспоминания кто кого, как и сколько.

      И неопределенный мужик продолжил:

      – И, значит, Лавренов, начальник наш, опытный волк, говорит: «Вот что, уголовщина, золота здесь нет и по всем геологическим признакам быть не должно. Но заработать я вам дам, потому как план мне по шурфам дан, а золото – оно от Бога. Копай, бандюги». Так и сказал. Душевный был человек. Форменно... Соломоном Марковичем звали.

      – Еврей? – спросил до сей минуты молчавший полуголый мужик с татуированным анфас Сталиным на левой груди и Сталиным в профиль – на правой.

      – Еврей, – подтвердил рассказчик.

      – Вот жалко, – прошептал сталинец и заплакал.

      – Так вот, – продолжил рассказчик, – роем. Упираемся как карлы. Делать-то больше нечего. Без вин, без курева, житья, б...дь, культурного... До шести кусков в месяц брали. Старыми, конечно, дохрущевскими. Мы довольны, Соломон Маркович доволен. О плане я уж и не говорю. По сто тридцать процентов гнали. Форменно!.. И тут десятиклассник один, подлюга, на сезон к нам нанялся, в семьдесят четвертом шурфе золото находит. Мы совещаемся, соображаем, прикидываем. Соломона Марковича выписали. Обрисовали картинку с предъявой вещественных доказательств в виде куска кварца с прожилками золота. Он задумался проникновенно так, печально так, что мы чуть не заплакали. Еврей, одно слово. И говорит душевно так, по-человечески: «Значит, так, уголовщина, дело такое. Золотишко мы нашли, нашим функциям кранты. Работа наша кончается. Заработок ваш горит, план по шурфам горит, а план – дело государственное. Думайте, бандюганы», – и рассказчик замолчал, прикрыв глаза.

      – Да не томи ты, сука, – скрипнул зубами братан японского черепа, который тоже скрипнул зубами, требуя продолжения абсурдной с точки зрения рядового японского черепа истории.

      Рассказчик открыл глаза и попросил:

      – Налейте, налейте скорее вина, рассказывать больше нет мочи.

      Ему быстренько налили. Одноглазый поднес