Черный квадрат. Михаил Липскеров

попел песёнки, здесь не слышанные. «Шеф нам отдал приказ – лететь в Кейптаун, – пел я, – говорят, там расцвел душистый лавр, – и девчоночка смотрела на меня во все глаза. – Тихо горы спят, Южный Крест ползет на небо, – и парнишка не закусил спиртик, – осторожней, друг, ведь никто из нас здесь не был в таинственной стране Мадагаскар».

      Я плеснул молодым в стаканы. Остальные гости налили себе сами. А я продолжал: «Здесь двадцать девять человек сошлись на смертный бой. И вот один уже лежит с пробитой головой».

      Гости продолжали пить, не переставая слушать меня: «И как прежде стоит капитан, курит старую верную трубку, а в далеком норвежском порту проститутки качают малютку». А когда я спел только что присланный мне из Москвы шлягер «За моим окном звенит, поет тишина», все отрубились. Кроме невесты...

      Утром проснувшийся жених затравленно посмотрел на меня. Я поднял руки: «Ты что, чувак, за кого ты меня принимаешь?» – и он поверил. А может быть, и нет.

      Так что у меня ситуация была совершенно иной.

      Старпом выпил еще спирта и заснул уже поувереннее. Удостоверившись в этом, мы с капитаном приняли также. Чтобы двигатель наших организмов, потерявший от рассказа старпома в оборотах, заработал в полную мощь. Чтобы капитан привел катер в порт. Чтобы я добрался до города. Пришел в экспедицию. Чтобы на пару с Хаванагилой отправиться дальше по острову Сахалин в поисках моей Лолиты.

      Я вышел на палубу, облокотился о леера. Лолита стояла рядом со мной, то сливаясь с сумеречными ветрами, то выделяясь смутным силуэтом. Мы стояли на корабле у борта, я перед ней с протянутой рукой. На ней прекрасный шелк, на мне костюм матроса, я говорил с тревогой и мольбой. Я говорил ей: туда взгляните, леди, где в облаках взлетает альбатрос, моя любовь вас приведет к победе, хоть вы знатны, а я простой матрос.

      Но Лолита молча смотрела на меня, и я не мог понять, с каким выражением. Есть у этих сучек такое выражение, что одновременно и согласие, и отказ. Нужно только угадать, что именно, или, точнее, какое чувство превалирует. Наверное, я не угадал, потому что на признание влюбленного матроса сказала леди «нет». Ну, наверное, не совсем нет, может быть, не сейчас, позднее, тогда, когда придет ВРЕМЯ, когда я уже больше не смогу ждать, когда я обессилю от поисков ее во времени и пространстве. Ничего я не понял, мудила старый. Или, наоборот, мудила молодой. Сколько мне лет? Двадцать два года? Или за шестьдесят?.. Какая разница. Как тогда ничего не понимал, так и сейчас ничего не могу спрогнозировать. Тайна сия велика есть. Но в тот момент взметнулась во мне кирная душа, как крылья альбатроса, и бросил я ее в бушующий простор. То есть вот еще секунду назад она была здесь, а секунду вперед ее уже нет. Растворилась, растаяла, распалась на мельчайшие частицы, слилась с гужующейся в воздухе моросью. А море бурное ревело и стонало...

      – Заходи, геолог, в рубку, выпьем по маленькой, – кликнул меня капитан из рубки.

      В рубке было тепло, похрапывал старший помощник. На часах двенадцать. Ночь. Я разбросал спирт по стаканам.

      –