Черный квадрат. Михаил Липскеров

Потому что катер стал как-то странно дергаться.

      – При такой волне, – пояснил мне капитан странность странности, – он должен дергаться вверх-вниз по волне, а не вбок-вниз сквозь волну. Чего-то старпом мудрит...

      Но старпом не мудрил. Он спал, упав всем телом на штурвал. (Для тех, кто не знает, что такое штурвал, поясняю. У нас, морских волков, штурвалом называется руль.) Вот катер и шел сквозь волну вбок-вниз. И направление вниз уже готово было стать необратимым. Поэтому капитан сам встал за руль. (Для тех, кто не знает, что такое руль, поясняю. У нас, автомобилистов, рулем называют штурвал. Я внятно объяснил? Или нет? Для тупых разжевываю. Штурвал – это такая хрень, которую крутят, чтобы катер не врезался во встречный катер или в стоящий на обочине моря маяк. Все поняли? Ну слава Богу. А то уж очень тяжело с тупыми общаться. Вот, к примеру, был у меня знакомый китаец... Ну, в общем, вы меня поняли... Так о чем я?..) Капитан сам встал за руль, чтобы привести катер в порт неутопшим. Старпома прислонили к стене рубки спать. Я предложил отнести его в кубрик, но капитан воспротивился, мотивируя тем, что по морскому уставу при управлении маломерными судами в рубке должно находиться два члена экипажа, чтобы в случае опасности – гибели во время войны, жутких приступов рвоты в состоянии алкогольного опьянения или нападения пиратов – один мог подменить другого. Чтобы в случае чего – гибели или, там, утопления – всегда можно было отчитаться. А то, кортики достав, забыв морской устав... И не вернутся в порт, и не взойдут на борт четырнадцать французских моряков. В лице этой безразмерно пьяной рожи. И так каждый рейс. Потому что морская дружба. Да и не найти на всем острове двух трезвых моряков одновременно.

      И мы поплыли. Капитан – у штурвала, старпом – у стены, я – у борта. Блюя в набежавшую волну. А где-то за нами болталась по морям, по волнам баржа со щебенкой. Вдали мерцали огни. Очень вдали, невообразимо вдали. И, может быть, никогда мы до них не доплывем. И я никогда не увижу Лолиту. Очевидно, я произнес имя вслух, потому что старший помощник очнулся.

      – Кстати, – сказал он...

      Почему «кстати», зачем «кстати»? Это чем-то напомнило мне приемы старых конферансье, которые после выступления, скажем, жонглера, говорили: «Кстати, иду я сегодня на концерт, а на скамейке сидят две женщины. Одна постарше, вторая помоложе. Первая говорит, что познакомилась с мужчиной, вдвое старше ее. А молодая ей отвечает: „Ничего, старый конь борозды не испортит, если его в нее не пускать“. Пауза. Смех в зрительном зале. „Кстати, – продолжил конферансье, – директор одной столовой...“ – и так далее.

      – Кстати, – сказал старпом, – знавал я одну Лолиту. Год назад. В Ногликах. Торрес фамилия. Я там в леспромхозе работал. Молодая!.. До невозможности сил никаких. Красивая... так что ни на небе, ни на земле, хрен, такая есть быть себя в наличии. Единственная баба на весь леспромхоз. Колечко еще у нее было такое непонятное... Ходили слухи, что она из самой Москвы к нам. Как думаешь, геолог, есть такой город?.. На карте есть, я видел, а вот во всамделишности есть сомнения. Так вот, в этой мутной Москве ее вроде там кто-то чего-то