Ингви фон Крузенштерн. Владимир Атомный

краснея, словно варёная морковка или свекла. Противно прокашлялся. – Должен был давно налог уплатить… кхак-кхе! я тебе и так давал неделю.

      Заведующий складом мужичок вдруг повернулся к жене, схватил за волосы и так поднял на ноги.

      – Сгинь, дура! Пошла давай! – и, подкрепив слова пинком, толкнул её в сторону дверей.

      Женщину бросило в больший плач. Она, споткнувшись, растянулась на грязных камнях, завыла от обиды и боли. К ней подбежали зеваки, тоже женщины, и помогли подняться.

      – Ваше благородие, – елейно заговорил муж, – Вашими заботами мы тут все живы. Простите дурака несчастного. Отвернулась что-то от меня удача, жена вон дура. Дайте неделю срока ещё, молю Вас. Товар уже есть, осталось продать.

      – Ну, – жирно проворчал Скотович и снова прокашлялся, – что бабе место указал и, что раскаиваешься – это хорошо. Кхак-кхе! Пусть люди видят, что у меня есть благодетель доброты. Даю тебе две недели срока. Верните ему сундук!

      Мужичок на коленях, в слезах и соплях, начал кланяться и благодарить. Потом принял деньги и долго осыпал боярина лестными словами и пожеланиями, поминая всех известных богов.

      Я с отвращением сплюнул.

      – Чего? – с хитрецой глянул Иван.

      – Противно! Жирный этот… грязью меня облил. Такое чувство, что не только снаружи, но и внутри.

      – Ты потише, браток, – острым взглядом окинул окружающих белоглазый. – Услышат – тебе не жить.

      Тон я убавил, но не пыл:

      – Этот пирожок мне не соперник.

      – А Гридь и два Воя в его охране?

      Я сначала не понял, но быстро сообразил, что речь о чинах боевых магов. Вои – это вторая ступень развития способностей. А Гридень – третья.

      – Не бреши!

      – А я что? Такие слухи ходят, – пожал он плечами. – Если это правда, то от тебя мокрого места не останется. В самом прямом смысле.

      Я закрыл глаза и сосредоточился на эфире. Отъезжающий отряд Скотовича растворился, слившись с синевато-серым фоном мира, но несколько бойцов остались. Четыре Новика, два Воя и тот самый Гридень. Огонь у первых и вода у последнего. Пришлось признать, что мне не тягаться с ними. Пока.

      – Пошли тогда в кабак или куда ты меня звал! – зло бросил я.

      – Сообразительный у меня друг, – обрадовался тот. – Было бы досадно потерять такого едва обретя.

      – Мы ещё не друзья!

      – Главное, что “ещё” Игорь, главное, что “ещё”.

      Медный Пятак оказался мутным местом. На отшибе портового района, он вобрал в себя весь преступный дух, оседающий в главном зале в виде посетителей. Моряки от роду склонны к разгулу, но и среди них есть деление. В Медном же Пятаке собираются преимущественно пираты. Иногда украшенные шрамами, но чаще изуродованные. С некой удивительной настойчивостью, они носят свои шляпы, словно признаваясь в злодеяниях. Может, конечно, снимают выходя из кабака, но тут, в мрачном полуподвальном зале, полном всякого дыма, крика и хрипа, стараются не снимать. Среди гиблого люда пираты пользуются уважением.

      В виду пока низкого авторитета, наше место оказалось