«Роза» Исфахана. Михель Гавен

пойти на сделку с собственной совестью. Многие века мои предки верили в пророка Заратустру, а теперь исламисты называют их габарами, неверными, и всячески притесняют. Однако я верю, что со временем всё вернется на круги своя. Гнет не может быть вечным.

      «Контрразведчик всегда остается контрразведчиком, – думала между тем Джин. – Даже если Лахути меня и впрямь любит, то всё равно помнит, что я иностранка. А значит, и о долге службы не забывает. Так что его слова могут быть как вполне искренними, так и насквозь лживыми». В душе почему-то хотелось ему верить. Во всяком случае искренность его чувств по отношению к ней во время самозабвенно проведенной совместной ночи сомнений у Джин не вызывала. В каждом его поцелуе, в каждой ласке она чувствовала сердечное тепло и непритворные душевные порывы.

      – Почему ты говоришь об этом мне? – Джин внимательно посмотрела на него.

      – Потому что верю тебе, – он застегнул ремень, – и надеюсь, что не донесешь на меня властям. И еще потому, что хочу быть честным с тобой. Для меня это важно, поверь. Однако мне пора уходить, прости. – Шахриар приблизился, нежно обнял Джин, с чувством вдохнул запах её волос. – Увидимся у Нассири.

      – Хорошо, – обвила она руки вокруг его шеи.

      Он наклонился, поцеловал её в губы. Голубка, поцокав на прощание лапками, расправила крылья, вспорхнула с подоконника и улетела. Джин проводила её взглядом.

      – Это Аллах посылал её проверить, как мы встретимся сегодня утром, – шепнула Шахриару.

      – Думаю, он остался доволен, Шир-зан, – ответил он тоже тихо.

      – Что?! – недоуменно посмотрела она на него. – Ты назвал меня львицей? Извини, я не очень хорошо знаю фарси…

      – Ты не ошиблась, – улыбнулся Шахриар, – Шир-зан переводится с фарси как «львица». Но древние персы называли так еще и красивых гордых женщин. Таких как ты.

      – Шир-зан… – нараспев повторила Джин. – Красиво звучит. Мне нравится.

      – Во Франции ты тоже носила хиджаб? – неожиданно спросил он.

      – Нет, – отрицательно покачала она головой. – Я же говорила тебе, что ради своего первого мужа Пьера приняла христианство. Поэтому могла позволить себе одеваться как француженка.

      – Да, в хиджабе ты выглядишь совсем другим человеком.

      – И в какой же одежде я нравлюсь тебе больше? – лукаво поинтересовалась Джин.

      – Без одежды, – ответил он прямо. – Или, на крайний случай, в халате, который на тебе сейчас. – Взглянул на часы. – Пора.

      – До встречи, – отстранилась она.

      У Шахриара зазвонил мобильник.

      – Капитан Лахути слушает, – ответил он на звонок, направляясь к выходу. – Да, Сухраб, я помню о твоей просьбе. – Джин поняла, что звонит доктор Нассири. – Постараюсь решить безотлагательно. Да, с доктором Байян тоже переговорил… – У порога оглянулся на Джин, она помахала ему рукой. – Да, она согласилась посмотреть твоего больного. Ты все-таки думаешь, что его отравили намеренно?.. Ну хорошо, как только получу разрешение,