Глубокие интервью Сергея Белановского. Том 1. Часть 2. Производственные интервью: рабочие и руководство заводов, работники разных специальностей. Сергей Александрович Белановский

человека, от которого это зависит, он стал говорить, что начальник цеха не подал заявку, мы свели их вместе, один стал говорить, что заявку подавал, другой – что не получал. Мы заступились за нашего начальника цеха, втроем напустились на этого снабженца, он обещал сделать. Мы нашу беседу оформили протоколом, провели решение через профсоюзное собрание. Тем не менее, шторы до сих пор не повешены. Между тем, жара – фактор серьезный, я это тоже сейчас ощущаю.

      Зимой, а также в холодные летние дни в цехе холодно, сыро. Проверяли у нас загрязненность воздуха. Говорят, что перед проверкой включали сильную вентиляцию. Каких-либо мер после проверки принято не было, хотя в цехе бывает душно, особенно в некоторых местах, где скапливается загазованность. В раздевалке часто нет горячей воды, а мы все-таки по локоть и по колено грязные: на руках и на ногах, на лице пятна от масла, металлическая пыль.

      Оборудование, я считаю, расставлено удобно, тесноты нет. Шум в помещении довольно сильный. В первое время, когда я туда пришла, то не понимала, как люди разговаривают. Я буквально не могла понять, о чем говорят. Сидят, например, в перерыв и пьют чай, разговаривают. Я подсаживаюсь, но ничего не понимаю, не могу включиться в разговор. Сейчас привыкла, стала слышать, но дома надо мной смеются, что у меня ухудшился слух. Наш партгрупорг говорила мне, что у тех, кто уходит из нашего цеха на пенсию, сильно снижен слух, то есть шум объективно сказывается. Она сама жалуется на слух, плохо слышит. Но настоящей глухоты, насколько я знаю, не возникает.

      Но в общем лично я не воспринимаю эти условия как тяжелые или гнетущие, мне это кажется даже не очень существенным. Думаю, что не на 100% надо верить тем, кто ругает все подряд, в том числе и условия труда. Мне кажется, что жалобы рабочих носят отчасти характер брюзжания. Люди вечно всем недовольны, такой момент есть. Может быть, я рассуждаю эгоистично, так как пожилым женщинам эти условия действительно кажутся тяжелыми.

      Цех новый, довольно чистый. Правда, все жалуются, на то, что по трудовому договору окна надо мыть два раза в год, а моют один, перед профсоюзной конференцией. Окна грязные, из-за этого ухудшается освещенность. В общем, освещение хромало, но сейчас делают новое, пониже, так что оно улучшится.

      Вопрос: Итак, рабочим быть хорошо?

      Лично мне здесь понравилось. Есть чувство, что ты делаешь полезную работу, не болтаешься бессмысленно по НИИ, занимаясь неизвестно чем. Сейчас уже все знают, что диссертацию защищают только ради денег, уровень защитивших диссертации – низок, защита – это не степень компетентности, а степень карьеризма (то есть компетентность сама по себе – может, есть, а может, и нет), престижа кандидаты наук не имеют; не знаю, имели ли раньше. Поэтому защита – это не цель, и встает вопрос, зачем это нужно.

      Эта бессмыслица, вечный вопрос, зачем живем – очень остро стоит в институте. Здесь же меня, по крайней мере, утешает, что станки нужны, значит, нужны и детали к ним, значит результат моего труда нужен, он виден. Это оправдывает твое существование. Так что я считаю, что рабочим быть хорошо.

      Вопрос: