Филфак-2. Записки скверного мальчишки. Валерий Петрович Рогожин

рвет, жжет, – отвечает.

      Переворачиваю, а подошва утюга, та часть, которой собственно гладим, чем-то избита, вся в заусеницах, в каких-то раковинах…

      – Это что с твоим утюгом произошло? Кто его так погрыз?

      – А это я позавчера дверь ремонтировал. Молотка не было, так я утюгом гвозди забивал и шурупы закручивал…

      И вот этот Вася взялся организовывать новую жизнь и новое счастье молодых людей, завтрашних ученых-филологов. Вспоминается еще один случай с Васей. На занятиях порекомендовали вечером обязательно посмотреть телевизор. Будут Гамлета со Смоктуновским передавать. Отличный фильм, новое прочтение, новое видение режиссера. И вот по дороге домой подходит ко мне Вася:

      – Послушай, какой фильм говорили посмотреть вечером?

      – Гамлет.

      – А-а-а! Это про танкистов или про пехоту?

      Наша новая жизнь по видению Васи должна была начинаться с нового оформления нашей жизни. Поэтому на первом этаже, на стене сразу же за столиком вахтера во всю стенку был изображен советский солдат. Он стоял с автоматом в изумрудном п/ш, в фуражке с алой звездой, показывая всем врагам в мире, что здесь они не пройдут.

* * *

      Пройдет неполный год и по путям рабфака придет на филологический факультет еще более странный любитель книг. Сей библиофил при подготовке к зачетам и экзаменам не мучил себя выписыванием каких-то фактов, переписыванием на шпаргалки книжных страниц.

      Это был более простой и более рациональный любитель российской словесности. Он, ничтоже сумняшеся, брал лезвие и просто-напросто вырезал из книги требующуюся страницу или часть оной.

      Его не смущало, что некоторые книги выдавались порой только для пользования в читальном зале библиотеки. А делали так поскольку книги были достаточно редкие, сохранявшиеся в единичных экземплярах.

      К счастью очень быстро его деятельность на поприще обрезания книг была замечена библиотекарями и с его карьерой филолога тут же покончили.

* * *

      Немало веселых минут принесли рассказы о другом Васе, о Васе Полуходькине. Он попал на филфак со следующим рабфаком через год после нас. Затейливо и необычно складывалась его судьба, извиваясь по жизненным просторам и выписывая самые причудливые вензеля.

      Как человек Вася Полуходькин был мягкий, добрый и непритязательный. Всегда готов был помочь товарищу, подставить ему свое крепкое рабоче-крестьянское плечо или протянуть дружескую руку.

      Частенько так в жизни случается. Вот и у Васи. Дважды попадал он в запутанные ситуации и дважды удавалось выйти из положения только через проходную ИТК.

      Первый раз он работал в колхозе. Случился там пожар. Погиб почти целиком табун коней. Кто-то обязательно должен был быть наказан, а Вася тем более накануне с бригадиром разругался и в хвост, и в гриву.

      И бригадир списал все что можно, и что нельзя на Полуходькина. Кто другой отделался бы условным сроком с отчислением трети