Затворник с Примроуз-лейн. Джеймс Реннер

вас разве нет диктофона? Или хотя бы блокнота или чего-нибудь в этом роде?

      – Не-а. Если я чего-то не запоминаю, то потом просто додумываю.

      Она неуверенно улыбнулась.

      – Если я соберусь использовать что-то из вашего рассказа, то перезвоню вам и попрошу наговорить под запись. Но пока я только подбираюсь к теме. До написания статьи еще далеко.

      – Вы это специально говорите? Чтобы развязать мне язык?

      – А из вас получился бы неплохой журналист.

      – Кто знает, – сказала она. – Ладно, Вудворд[2], задавайте свои вопросы.

      – Вы знали Старика с Примроуз-лейн? Видели его?

      – Вряд ли. Хотя в полиции мне говорили, что, вероятно, несколько раз мы с ним пересекались. Вот только… они мне показывали эту мою биографию, которую он писал. И там есть вещи, которые он никак не мог знать. В смысле он просто не мог за мной там подсмотреть. Например, в летнем лагере в Келлис-Айленде, куда я однажды ездила. Это был лагерь от Министерства сельского хозяйства, совсем маленький. Двадцать человек детей и пять вожатых. Я помню всех. Его там точно не было. То же самое – что я ела и все такое прочее – про каникулы во Флориде. Мне тогда было восемь лет. Мы гостили у моей тети в Пердидо-Ки. Сезон уже кончился, и народу вообще никого не было. Он просто не мог знать, чем я там занималась. В полиции считают, он за мной следил. Наблюдал за каждым моим шагом почти всю мою жизнь. Но я уверена, что никто никогда за мной не ходил. Ну, почти уверена. И его лицо мне даже близко знакомым не показалось.

      – О чем еще вас расспрашивали в полиции?

      – В основном интересовались, где и когда я его видела. Показали его фотографию. Я его не узнала. Они сказали, может, я его видела, когда была маленькой. Может, и видела, откуда мне знать? Но даже если видела, то не запомнила. Они даже уговорили меня подвергнуться гипнозу.

      – И как, помогло?

      В ответ Кэти изобразила неприличный жест. Принесли грибы. Подцепив на вилку самый большой, она принялась дуть на него своими ангельскими губками.

      – У вас есть какие-нибудь предположения?

      – Конечно, я много об этом думала. Это, конечно, полное безумие – знать, что был на свете совершенно чужой человек, который знал про меня абсолютно все! И у меня, получается, не было от него никаких секретов, как от лучшего друга. Только я на эту дружбу не подписывалась. А он ведь, наверное, знал даже про самые-самые гадости, которые я делала, про то, в чем я никому признаваться не собиралась. Например, чем мы с мистером Мерфи занимались за гаражом, когда мне было четырнадцать лет. Но мне почему-то кажется, что, хоть он и знал про меня все это, все равно был в меня влюблен. В общем, полная жуть. Вы спрашиваете, какие у меня есть предположения. Ну, не знаю. Единственное, что приходит в голову, – что все это – какое-то дикое совпадение. Он писал о какой-то вымышленной девочке, но вышло так, что она жила той же жизнью, какой жила я, только в реальности. А может, мы с ней были как-то связаны, телепатически, что ли… Это… уму непостижимо, правда? Мне, кстати,

2

Вудворд Боб – американский журналист, лауреат Пулитцеровской премии, прославившийся расследованием Уотергейтского скандала.