Ангел из Сетубала. Сергей Тимофеевич Кириллов

нет. Я неделю уже здесь служу. Меня главный режиссер позвал сюда, вместо этой… Как ее? Лапочкиной. Вот теперь ввожусь во все ее спектакли, работы выше головы.

      Она надевала лифчик.

      – Как вместо Лапочкиной? – воскликнул я. – Вместо Лены?

      – Да я не знаю, как ее зовут. Я ее вообще никогда не видела. Помоги.

      Она повернулась ко мне спиной, предлагая застегнуть бюстгальтер.

      – Или ты только расстегивать умеешь? – хихикнула Екатерина.

      – Погоди, а Лену, ну Лапочкину, куда дели? – спросил я, застегивая ей лифчик.

      – А никуда не дели. Мне главный сказал, что она сбежала с каким-то олигархом, на чьи деньги снимался фильм с ее участием. Он ей обещал жениться и сделать из нее звезду.

      – Как сбежала? Куда?

      Я не верил ушам своим.

      – На Лазурный Берег. Главный говорит, что там у олигарха вилла. Эх, везет же некоторым… А тут…

      Катя расстроенно махнула рукой и потянулась к пестрой кофточке, лежащей на гримерном столике.

      У меня потемнело в глазах. Только не это! Леночка меня бросила?! Пол зашатался под моими ногами. Потолок обрушился на меня. Я почувствовал себя раздавленным, смятым и вышвырнутым из ее жизни. Ноги мои подгибались, к горлу подкатывался ком, становилось трудно дышать. Я медленно повернулся и ватной походкой пошел к выходу.

      – Ты куда, Андрей?

      Катерина сделала несколько шагов за мною.

      Я шел по коридору, а перед глазами проплывали, словно кадры кинопленки, моменты моего счастья с Леночкой. Ее глаза, губы, волосы, слышался ее голос и смех. Теперь это все в прошлом. Жизнь разломилась на две части – до Лены и после нее.

      – Андрей, а ты чего приходил? – издалека, словно с другой планеты, донесся до меня голос Екатерины.

      ***

      Несколько дней я провалялся в кровати словно перезрелый арбуз на бахче. В душе было пусто, тошно и холодно. Ничего не хотелось делать. Никого не хотелось видеть и слышать. В одну секунду жизнь моя потеряла всяческий смысл и интерес. Я отключил все свои телефоны, компьютер, не включал телевизор. Пытался читать книгу, но строчки плыли перед глазами и транзитом, не задерживаясь в моей голове, следовали по своему маршруту, куда-то очень далеко от моего сознания. Я отбросил книгу в сторону.

      Перейры не было видно, наверное, слонялся за моей спиной или вообще в другой комнате. Он даже не просил меня включить свой любимый телевизор.

      Апатия, словно огромная рыбина чудо-юдо кит, поглотила меня и теперь переваривала в своем темном и смрадном чреве. Апатия черная, липкая и тягучая как смола заполнила мою душу и невидимыми цепями сковала мои члены. Я то дремал, то тупо глядел на потрескавшийся потолок. Мною овладело полнейшее безразличие к тому, что происходит за стенами моей квартиры, в городе, в мире. Апатия. Шторы на окнах были плотно задвинуты, и мне даже было невдомек, что сейчас – день или ночь. Да и какая мне разница? Я находился в состоянии прострации, и казалось, что этому не будет конца.

      Вдруг какой-то неприятный