Скеля и Кряж. Владимир Александрович Жуков

карлика с большой зарплатой.

      Я одарю их светлою любовью,

      Желания, капризы все исполню.

      – Да, есть такие пациенты,

      Но среди них немало импотентов

      Бессильны без виагры и женьшеня, —

      С досадой сообщил Одарке Беня. —

      Волнуют их не женщины, а деньги.

      И потому слабы они в коленках,

      Вам подойдет партнер военный

      И, если вам с зачатием повезет,

      Тогда продлится непременно род.

      Не скрою, буду, даже очень рад

      За ваш роман и славный результат.

      – Спасибо, доктор, вы вселили веру,

      Приму для похудения я меры.

      Взглянула Скеля на его фактуру:

      «Тщедушный, не по мне натура.

      Умен, радушен, видно из евреев,

      Советами, словами душу греет.

      Обнять его придется нежно все же,

      Авось, Господь за доброту поможет.

      Меня, как говорится, не убудет,

      Зато мои он чары не забудет.

      К тому же спец, секреты секса знает,

      Учился в вузе, не на сеновале.

      Чтоб без обид, душевных ран,

      Предложит оптимальный вариант,

      И испытаем общее блаженство,

      Ведь мужику нельзя без женщин».

      – Вы – холостяк или обручены?

      – Романы нам, увы, запрещены! —

      Намек Одарки он по взгляду понял. —

      Меня за связь с клиенткою уволят…

      – Ах, жаль, по доброте душевной,

      Хотела окунуть вас в страсти бездну.

      – От глаз чужих здесь ничего не скрыть,

      Готов вас платонически любить.

      Имеют стены и глаза, и уши,

      Чтоб постоянно разговоры слушать…

      Увидел, что Одарка огорчилась.

      – Не обижайтесь, есть другая близость.

      Душевное общение – тоже благо.

      Вперед смотрите с честью и отвагой.

      Интим – сугубо трепетное дело,

      Себя цените, дорожите телом.

      Задумалась и нежно прошептала:

      – Хочу вам подарить кусочек сала,

      Не польское, что пресное, как мыло,

      Бекон с прослойками мясными.

      Как белый рафинад, он тает,

      Бодрит и чувства возбуждает.

      Под перцем красным чудо-сало.

      Сама его солила и кусала…

      – Кусала? – удивился, сдвинув брови.

      – Точнее, я снимала часто пробу.

      Вкуснятина, запомните до гроба.

      Кто, хоть разок сальце мое вкушает,

      Тот насладиться снова возжелает.

      Гурманом, саломаном станет верным,

      В порядке будут и прибор, и нервы.

      А на лице улыбка и румянец,

      Как будто сытый иностранец.

      С восторгом говорила, с упоением,

      Как будто о любви вещала фея.

      Подумал: «Ей диета бесполезна,

      Смакует все, что в рот полезло.

      Не дрогнет, харч неся ко рту, рука

      И щеки, как мешки, у хомяка».

      – Со жгучим перцем и со шпигом,

      Из номера я принесу вам мигом?

      – Благодарю, – подумал: «Вот, зануда». —

      Предпочитаю рыбные я блюда.

      —.Жаль,