Он, она и пять кошек. Екатерина Владимировна Костина

в человеке образы, эмоции и чувства. Пульсирующие цветовые пятна поражали яркостью и силой, даже без создания определенного образа.

      Раздавшиеся за ее спиной шаги, заставили ее оторваться от созерцания собственного шедевра. Мистер Грейв, замерев на пороге, уставился на ее картину, явно не находя подходящих слов. Мимо него проскользнули Сэм и Джони, забравшись на предназначенные им места. Они часто находились здесь рядом с Вирджинией, пока она работала. Сара презирала это место и запах краски, и поэтому предпочитала проводить время в комнатах. Максфил были слишком ленивы, чтобы передвигаться, и тоже редко появлялись здесь. Коты немедленно принялись вылизываться, будто для этого сюда и явились.

      Мистер Грейв пришел в себя и заговорил:

      – Это просто удивительно, мисс Эйлард.

      – Спасибо, – нерешительно произнесла она, ожидая подвоха. Однако, его глаза были серьезны, а лицо оставалось впечатленным.

      – Значит, вот что вы чувствуете.

      Вирджиния внимательно посмотрела на него, но потом, подумав, кивнула головой. И повернулась к картине.

      Слова, произнесенные следом, безмерно удивили ее и заставили замереть на месте:

      – Я бы хотел узнать вас лучше.

      Глава 4. Беспредел

      Алекс лежал в кровати и с тоской слушал, как за закрытой форточкой скребутся близнецы. После трех дней интенсивной ночной тренировки в виде сваливающихся на голову двух котов, он решил поступить радикально. Просто перекрыть доступ в дом.

      Сначала он радовался тишине и покою, даже позволил себе безмятежно уснуть, не думая о мохнатых сюрпризах. Но это продолжалось недолго. Прямо посреди сна, когда перед ним кружилась мисс Эйлард в своей микроскопической ночнушке, она вдруг посмотрела на его и замяукала. Причем так громко, что от неожиданности он проснулся. Бешеное сердцебиение и вспотевший лоб были признаками того, что он здорово испугался.

      – Твою же! – выругался он.

      Эту спорную истину подтвердили два солирующих кошачьих голоса, одновременно атакующие дерево форточки. Он застонал, перевернулся набок и попытался прикрыть верхнее ухо другой подушкой. Но не тут-то было. Заливистый кошачий тембр перешел на ультразвук, который пробирался даже под толщу синтепона. Пронзительные трели играли как на струнах на нервной системе Грейва, доводя его до ручки.

      – Вот гады! Чтоб вас!… – выругался он, прежде чем перевернуться на спину и уставиться в потолок.

      Голоса замолкли, видимо, ожидая его дальнейших действий. Но скрестись не прекратили, определенно вооружившись специальным кошачьим инструментом для взлома оконных проемов.

      Лежащий в ногах Алекса Сэм смотрел на это противостояние с поистине царским спокойствием. Удобно расположившись на кровати, он вытянулся почти вовсю ширь законно отвоеванного пространства и снисходительно наблюдал своими желтыми глазами за действиями противоборствующих сторон.

      Грейв терпел его присутствие по многим причинам, но самую главную из них не хотел признавать