Страна Арманьяк. Фаворит. Александр Башибузук

своей непонятной тревоги, вылетел на палубу и уставился на замок. Что случилось с флагом – я так и не рассмотрел, но огонь на маяке действительно бился, словно в истерике. А мгновением позже на стенах замка появились маленькие клубки дыма.

      – Сир… Палят из пушек: очевидно, хотят привлечь наше внимание… – тихо подсказал Тук. – Время у нас есть, можно…

      – Веренвен, лево руля!.. – не дослушав, рявкнул я. – Да шевелитесь, мать вашу…

      Что, черт возьми, могло случиться? Что? И Фен с Фиораванти два дня назад сорвались в Гуттен без объяснений… Не дай бог, что-нибудь с малышками или Матильдой – на кол посажу клятого жида…

      Ледяные тиски тревоги не разжимались до самого причала. Да так и не разжались…

      Не дожидаясь, пока шебека пришвартуется, я выскочил на причал и схватил за шиворот замершего на коленях рыбака:

      – Что случилось? Какого хрена сигналы подавали? Говори…

      Рыбак висел в моих руках, как тряпка, и молчал. Я крутнул головой и увидел неподалеку еще троих, тоже стоящих на коленях. Да что за хрень? Сознание наотрез отказывалось что-либо понимать.

      – Где староста, мать твою? Где все?

      Мужик, не поднимая голову, указал в сторону замка.

      Луиджи и Пьетро, не дожидаясь команды, стали выпрягать лошаденку из телеги. Но они не успели закончить: к причалу примчался старшина замковой стражи Торвальд Баумгартнер с парой стражников и заводными лошадьми. Увидев, как он повалился на колени, я ничего не стал спрашивать, вскочил в седло и погнал коня к замку. Ни на что хорошее уже не надеялся. Потому что все стражники были одеты в черное.

      Влетел в замковые ворота, соскочил с седла, совсем было собрался бежать в покои, но замер, увидев, как во двор выходят мои ближники. Последним появился Соломон. Он шел покачиваясь, неверными шагами, лицо еврея было смертельно-бледным, вокруг глаз чернели круги; создавалось впечатление, что это идет мертвец, какой-то непонятной силой поднятый из могилы.

      Не доходя до меня пару шагов, еврей упал на колени, поддернул воротник, обнажил шею и склонился к земле.

      Не глядя по сторонам, я выдрал из ножен эспаду и шагнул вперед.

      – Что с детьми?

      Соломон ничего не ответил и только больше склонил голову.

      Отливающий серебром клинок со свистом вспорол воздух и со смачным хрустом впился в поросшую черным пушком шею. Нереально алая струя крови хлестнула по мощенному брусчаткой двору. Карминовые капельки беспокойно закачались на чахлых травинках, пробившихся в щели между камнями…

      Видение было настолько живым и ярким, что, когда я открыл глаза, дико удивился, увидев лекаря живым и невредимым.

      – Что с детьми? – едва выдавливая из себя слова, повторил я вопрос.

      – Сын мой! – бросился ко мне падре Михаэль, замковый капеллан. И осекся, увидев кончик эспады у своего горла.

      – Я в последний раз спрашиваю…

      – Дык в детской… – прошептал священник, с ужасом посматривая на слегка подрагивающее острие возле своего кадыка. –