У чужих берегов (сборник). Георгий Лосьев

юридического постулата древних: «Нет трупа – нет преступления», но каждый думает именно так.

      Только так не получается. Волки охотно жрут мертвечину поздней осенью, но зимой и весной предпочитают свежую баранину.

      И безгласные «подснежники», хорошо сохраненные морозами, для следователя разговорчивы…

      Я стою у окна, смотрю на стайку дерущихся воробьев – почему у них такая подлая манера: все на одного? Самосуд, по всей форме! И забивают насмерть! Как иной раз люди…

      – Разреши ворваться?

      В дверях Дьяконов.

      – Заходи! Садись! Сейчас пирожков притащу.

      – Не надо. О чем задумался?

      – О смерти…

      – Нашел время! В природе жизнь! Смотри, как наша Картас-река бушует! Ну, прочитал Хаджи-Мурата Мугуева? Крепко?

      – Здорово написано!

      – Петухов сказал: следующий номер нашей программы – Лидия Сейфуллина. «Милость генерала Дутова». И журнал «Сибирские огни». Ну, начнем заниматься? – спросил Дьяконов. – Во вторник Петухов будет принимать. И с нас, брат, спрос в первую очередь.

      Дело в том, что новый секретарь райкома «протащил на бюро» вопрос о «самообразовании райпартактива». И теперь мы два раза в неделю прорабатываем русскую и советскую литературу. Это в районе небывалое новшество, и бывшим партизанам, занявшим сейчас районные высоты, приходится нелегко… Нам с Дьяконовым легче. Оба мы – книголюбы и оба – слушатели ВЮК – Высших юридических курсов…

      – Не хочу, Павлыч… Нет настроения… Вот Желтовский зачем-то бежит… Наверное, на охоту звать…

      – Все вы охотники – блажные. Дурью маетесь!

      Секретарь моей камеры, семнадцатилетний Игорь Желтовский, влетел в комнату без стука и выпалил с передышками:

      – Никодимов… только что… покончил… с собой!

      – Ты что болтаешь?!

      – Кто тебе сказал?!

      Игорь шмыгнул носом. Когда он волновался или злился – всегда шмыгал. Эту привычку он сохранил до седых волос и прокурорских вершин.

      – Никто не сказал… Вернее, все сказали. Они все у предрика в кабинете… Вас вызывают. И к вам, товарищ райуполномоченный, на квартиру послали. Утопился… Бросился в Картас.

      Утопился Аркадий Ильич Никодимов! Наш веселый, остроумный, добродушный и отзывчивый секретарь президиума райисполкома. Сама мысль об этом была чудовищно нелепой. Спокойный, уравновешенный человек лет тридцати пяти. Женат на хорошей, интеллигентной женщине-учительнице. Жили душа в душу! Считался отличным работником… Собирался вступить в партию. Да что за чертовщина!

      …В кабинете предрика Пахомова собрался весь районный актив. Уполномоченный угрозыска докладывает:

      – Рано утром жительницы вышли полоскать белье…

      – Что ж их ради воскресенья на реку понесло? – перебивает хмурый Пахомов, хотя это совершенно не относится к делу.

      – Завтра опять праздник, – поясняет Дьяконов, – какой-то Егорий вешний…

      – Так вот, – продолжает уполномоченный, – Аркадий Ильич прошел в конец мостков. Там