У чужих берегов (сборник). Георгий Лосьев

так: если в кошару попал – всем, сколь есть овечек, глотки порвет. Жрать не будет, а порежет всех. Это у него – обязательно…

      – Вот сволочной зверь! Всех?

      – Сколь есть! Сволочной, это верно.

      – Слушай, Курков, а с колчаковцами у вас сильные бои были? Они ведь тоже… характерные.

      – Да, было… Как же без этого?

      – Ну а как у вас насчет грабежей по дорогам? Были банды?

      – Банды не банды, а так… блуд кое-какой кажное лето случается… Особливо конокрады. Одначе и тем дороги перепаханы…

      – Милиция ловит?

      – И милиция тоже… А боле сами мужики конокрадишек казнят… «метят».

      – Убивают самосудом?

      – Зачем убивать? Всяка тварь жить хочет… А поймают мужики с ворованными конями – леву ладошку на пенек да топором по пальчикам… Не воруй!

      – Да… А правую руку не рубят?

      – Нет… Ну рази уж вдругорядь изловят. А которые заядлые, ну тех, бывает, и кончают навовсе.

      – Нельзя так! Это еще при царе было, а теперь власть своя, рабоче-крестьянская. Бороться с самосудами надо! Беззаконие…

      – Да ить, конечно, – не похвальное дело… А ну, голуби!

      Снова бьют подковы о передок саней, и на поворотах заносит широкую кошеву.

      Одолевает дорожная дремота…

      – Тпр-р-ру… Приехали, товарищ народный следователь.

      Подслеповатые домишки. Площадь с неизбежной коновязью. Каменный магазин с железными ставнями. Двухэтажный каменный дом. Еще один…

      По площади ходит и гремит колотушкой ночной сторож.

      Вот оно – древнее село Святское. Резиденция камеры народного следователя 7-го участка энского округа…

      – Вот, следователя вам доставил. Его к кому на квартеру? Знаешь, поди, – обратился мой ямщик к старику.

      Тот объяснил.

      Ямщик свернул в переулок, подъехал к покосившемуся дому-пятистеннику. Кнутовищем застучал в ворота, потом – в деревянные ставни…

      – Просыпайся, хозяйка. Примай своего квартеранта…

      Двадцатого января 1927 года народный следователь Святского, Большаковского и Муромского районов был утвержден Районным исполнительным комитетом и начал знакомиться со своим участком, делами его и людьми.

      Вот я в квартире райуполномоченного ОГПУ Дьяконова.

      Он старше меня лет на шесть, сухощав и невысок. Скулы туго обтянуты коричневой от загара кожей. Впоследствии я убедился: загар этот – вечен. И зимой и летом одинаков.

      С потолка комнаты свешиваются гимнастические кольца. Около печки – тяжелые гири.

      Но главное в комнате уполномоченного ГПУ – книги. Книги на трех этажерках, книги на столе, книги на подоконниках.

      – Много читаешь, товарищ уполномоченный?

      – Много читаю, следователь… Много. Иначе нельзя. А ты?

      – Да, конечно…

      – Это хорошо. Наши деятели сейчас тоже к книжке потянулись, да не у всех вытанцовывается. Грамоты не хватает. Ну что ж? Рассказать тебе о районной советской власти?

      – Обязательно.

      – Гм…