Это все придумали люди. Дин Лейпек

придет. Я шла по бульвару, пытаясь убедить себя, что мне нужно зайти к Мишке и все ему рассказать, когда от него пришло короткое, но содержательное сообщение. «Уроды».

      Я стояла на бульваре, было холодно и мокро. Вечером прилетали родители, которые вообще ничего теперь обо мне не знали. И он не придет, и я даже не знаю номера его телефона. Раньше это было не нужно. Он приходил каждый вечер.

      Конечно, я могла спросить телефон у Мишки. Отличная идея. Наверное, это оказалось бы одним из самых изощренных способов Мишку добить. Мишку, который вообще ни в чем не был виноват.

      Не знаю, как Сандр меня нашел. Логично было предположить, что он только что заходил к Мишке и шел мимо, когда увидел меня. Но в тот момент мне показалось, что он просто меня нашел.

      Он сгреб меня в охапку и куда-то поволок за собой, дотащил до припаркованной машины и почти запихнул в нее. Странно, подумала я. Мне казалось, что он должен перемещаться в пространстве как-то по-другому. На крыльях, например.

      Мы ехали в московских сумерках по московским пробкам, по радио крутили Земфиру, мокрый снег лип к лобовому стеклу. Я не выдержала и спросила:

      – Любовь всегда такая ужасная, или это просто мне так повезло?

      Он вздрогнул и посмотрел на меня. Мы никогда не говорили, что любим друг друга. Это было как-то слишком очевидно.

      – Нет, не всегда, – ответил он. – Но замечание верное, – добавил он тихо, снова глядя вперед.

      Когда мы добрались до Медведково, уже окончательно стемнело. Родители приземлились и вот-вот должны были вернуться домой. Сандр проводил меня до дверей и собирался уходить.

      – Оставь мне свой номер телефона. Пожалуйста.

      Он покачал головой.

      – Мне нужно иметь возможность тебя найти, – мой голос показался мне самой отвратительно просящим.

      – Это бессмысленно. Меня нельзя найти по телефону.

      – Но…

      – Чщ-щ-щ, – он положил руки мне на плечи и слегка наклонился вперед. – Я сам буду тебя находить.

      – Где?

      В его глазах что-то сверкнуло, он опустил руки и выпрямился.

      – Везде.

      И ушел. Мы не расплескивали себя зря.

      ***

      Конечно, родители что-то заметили. Мама пыталась выяснить у меня, как я жила в их отсутствие, и я, в конце концов, честно призналась, что поссорилась с Мишкой. Мама расстроилась. Мишка ей нравился.

      И мне тоже. Мне тоже он нравился. Он был мягким, вежливым и внимательным.

      Совсем как его брат.

      Первый день после возвращения родителей оказался страшным. Утром, в институте, я поняла, что не знаю, когда он меня найдет. Сегодня? Завтра? Через месяц? Через год? Дело было не в том, что жизнь без него не имела смысла. Конечно, в ней оставался смысл. Много вещей, которые были важны. Много вещей, которые, наверное, были даже важнее. Но теперь я смотрела на них другими глазами. Теперь все приходилось видеть заново, чувствовать заново.

      Первый день стал классическим днем сумасшествия. Я не могла думать, не могла спать, не могла есть. Но на второй