Черный кот на рояле. Григорий Башкиров

открыв свой рабочий журнал, начинает Леонид Васильевич.

      Плавно «въехав» в суть монотонной речи «зама», я поворачиваюсь к Деду. Тот ковыряет спичкой под ногтем, видимо, больше не желая вмешиваться. Петруха тупо смотрит в стену. Воробей в безразличном «осадке», после недвусмысленных рекомендаций. Краснов, улыбается как умалишенный. А Брагин периодически глядит на Ермолина и, не получая никакого сигнала, молча констатирует услышанную информацию. Лишь Константин ехидно усмехается, поскольку эта тема по роду службы его просто не касается.

      Из подробнейшего сообщения Галевича следует, что с оперативным планом у нас все в порядке. Кроме того, наши позиции как никогда крепки и в ближайшее время планируется реализация важной информации, в результате которой будет раскрыт ряд преступлений, что резко повысит процент раскрываемости на обслуживаемой территории. Какая это информация? Кто источник? Расшифровке это в настоящий момент не подлежит, ввиду секретности и конфиденциальности.

      – У меня все, – заканчивает он и садится на стул.

      – Ну вот, хоть что-то вразумительное услышал, – говорит Соков, занося Ленин бред к себе в блокнот.

      – Кто сегодня дежурит?

      – По графику Бритвин, – подсказывает Галевич.

      – Ты?!

      – Ох-хо.

      – Снимаю с дежурства! Ермолин? – вопрошающе глядит на Деда. – Кто?

      – А я почем знаю! Надо подумать.

      – Нечего думать! Дежурить будет… – шеф ведет карандашом сверху вниз по графику, – Борисов!

      – Помилуйте, Николай Михайлович, – я просто стону. – Почему? У меня на сегодня другие (вставляю для важности) оперативные планы.

      – Скорректируешь, – он делает пометку в графике и захлопывает журнал. – Как раз по твоей «земле» в дежурке заявитель сидит. Бери его и разбирайся, как положено.

      – Но…

      – Что?!

      – Понял.

      – Тогда по местам!

      Мы дружно поднимаемся с нагретых мест.

      – Сейчас все ко мне! – громко гнусит Галевич.

      После шикарного кабинета шефа место обитания зама кажется маленьким и убогим. С трудом втискиваемся в щель между платяным шкафом и огромным письменным столом, за которым очень любит восседать зам. Вот и на этот раз, поместив свое невысокое плотное тело в массивное кресло, Галевич сразу открывает какую-то папку и углубляется в чтение.

      – Вы бы, Леонид Васильевич, хоть стулья для личного состава где-то попросили или на худой конец стырили, – говорит Ермолин, бесцеремонно усаживаясь на подоконник. – А то некрасиво получается – пред вами столько офицеров, а присесть не предложите.

      Галевич молчит. Потом, закрыв папку, смотрит на Деда.

      – Я полагаю, Владимир Александрович, ваше сегодняшнее поведение на совещании у руководства перешло определенные границы субординации.

      – Это вы про что? – Дед демонстративно закуривает сигарету и выпускает густой клуб дыма в сторону открытой форточки. Курит Володя исключительно