Тварь размером с колесо обозрения. Владимир Данихнов

Мужичок отодвинул тарелку, чтоб было куда положить деньги. Билеты стоили что-то около сорока рублей с носа. Мы скинулись.

      – Билеты давать? – с надеждой спросил мужичок, пересчитав наличность.

      – Не надо, – махнул рукой Крупковский.

      – Тогда добро пожаловать в наш музей, – сказал мужичок подобревшим голосом.

      Мы медленно, чувствуя себя шпионами, двинулись в сторону замершей у холма техники. Нам казалось, что мужичок следит за нами в окошко кассы. Рома принялся фотографировать БМП.

      – Надо по-любому тут немного полазить, прежде чем переться в катакомбы, – сказал Дима. – И следить, чтоб этот не засек.

      – Думаешь, ему не все равно? – спросил Рома.

      – Может, и все равно, конечно…

      – Давайте аккуратнее, мальчики, – сказала Аня.

      – Да-да. Посмотрим технику, а потом осторожненько, осторожненько…

      Кроме нас в музее никого не было. Техника стояла никому не нужная, обрастала травой. Всю электронику давно поснимали. Дима тут же полез в танк. Влад осторожно последовал за ним. Помню, было жарко, лениво и спокойно. Кроме наших голосов, не раздавалось ни звука. Мужичка тоже не было видно. Поначалу мы опасались, что он будет ходить за нами по пятам, что-нибудь рассказывать своим визгливым надоедливым голосом про отжившую свой срок технику, но, похоже, ему действительно было все равно.

      Дима наконец забрался в танк и выглядывал из люка, довольно улыбаясь.

      – Эй, сфоткайте меня! – крикнул он.

      Крупковский оседлал зенитную установку. Его тоже надо было сфотографировать. Мы сфотографировали сначала Диму, потом Крупковского. На танк залез Влад – сфотографировали и его. Потом самолет: в самолет хотели залезть почти все.

      – Эй, подсадите!

      – Ром, давай теперь ты!

      Рома лезть никуда не собирался: он только фотографировал. Это было единственное, чего он хотел: запечатлеть чужой момент; свой момент его не интересовал.

      По тропинке мы поднялись на холм. Наверху была небольшая площадка для пейнтбола. Укрытия собраны из сподручного материала: доски, сетка-рабица, старые покрышки. Крупковский загорелся: надо и нам как-нибудь собраться, пострелять друг в друга краской. Какое-то время мы бродили по площадке. Влад попытался взобраться на укрытие из старых досок, но у него не вышло, и он отошел в сторону, притворившись, что занят изучением земли под ногами. Трава выгорела на солнце. Ветер совсем стих. Пели сверчки. Горячий пот заливал глаза. Крупковский пыхтел в своей «горке». Дима позвал нас: эй, что вы там торчите, давайте сюда. Он нашел вход в катакомбы. Арку широкого входа закрывала косая решетка, но между прутьями было несложно пролезть. Один за другим мы протискивались внутрь, включали фонарики. У меня с собой была примерная карта штолен, скачанная в интернете и распечатанная на обычном листе А4. Мы периодически светили на нее: сверялись. В штольне после зноя наверху было очень холодно. Градусов шестнадцать. Помню, пожалел, что не взял для Влада свитер. Но Влад не жаловался: смело шел вперед. Сначала