Мне должно это нравиться. Анна Инк

ор вокруг. За грудки. Подтягиваю ближе к себе, будто хочу рассмотреть получше его морду. Я продолжаю бить. С облегчением. С наслаждением. Бью его так, будто передо мной мой отец. Я так ждал. Я мечтал об этом всё моё маленькое слабое детство. Я представлял это тысячу раз. Стану выше. Возмужаю. Повалю. И буду бить так остервенело, что под его телом проломается пол. Мстить. Отомщу ему за сам факт появления меня на свет.

      Кто-то оттаскивает меня за плечи.

      Краснорожий опирается на локоть. Встаёт на колени. Я сжимаю кулаки и едва сдерживаюсь, чтобы снова не сбить его на пол. Вгрызаюсь в собственные щёки. Выждать. Пусть проваливает. С него достаточно.

      Он поднимается, зацепившись пальцами за прилавок с фруктами. Идёт покачиваясь. Врезается в дверь.

      – Она не открывается с этой стороны, придурок, – говорю я.

      Отшатывается, проходит между кассами. Я следую за ним.

      Девушка по-прежнему на пороге. Вздрагивает от рыданий. Она так и просидела, уткнувшись в ладони. Нина, которая невзлюбила её с самого начала, теперь наклонилась к ней, и гладит по предплечью.

      – Что с твоей мамой? – я сажусь напротив. Вглядываюсь в закрытое лицо.

      – Какое тебе дело?

      – Нин, оставь нас, пожалуйста.

      К тому времени, как двери смыкаются за её спиной, девушка уже не дрожит.

      – Я могу помочь.

      – Ты? – выплёвывает с горькой усмешкой. – Как? – раздвигает ладони, вытирая глаза и щёки. Чёрные разводы с серебристыми блёстками вокруг её глаз как карнавальная маска.

      – Расскажи мне, что случилось с твоей мамой. Чем она больна?

      – Это гинекология, – всхлипывает. – Так унизительно. Приходилось обсуждать с ним всё это. Отчитываться за каждый потраченный рубль. Рассказывать, что вырезали, приносить чеки за прокладки. Омерзительно, – её передёргивает.

      – Я правильно понял, что нужна повторная операция?

      – Всё… очень плохо, – она вглядывается в мои глаза с таким отчаянием, что становится не по себе.

      – Запиши телефон.

      – Чей?

      – Не мой. Моего друга. Его зовут Елисей. Пиши, говорю.

      – Кто он? Нуждающийся в эскорт-услугах? – зло растягивает губы, но телефон достала.

      Я диктую.

      – Он сможет устроить твою маму в хорошую клинику. Сейчас езжай за историей болезни, и звони, пока будешь ехать. Скажи, что от Кости. Я предупрежу его.

      – Ладно, – она пожимает плечами. – А ты сам меня найдёшь? Или я должна буду только твоему Елисею? – встаёт, спускается со ступеньки, приглаживает промокшую юбку.

      – Мила, да?

      Кивает, протягивает мне руку. У неё ледяные пальцы, как лягушки, только выпрыгнувшие из тёмной глубины пруда. У Мари всегда были тёплые пальцы, ладони горячие и сухие. Любил прятать в них нос с мороза. Она грела мои обветренные щёки. Даже у моря не мёрзла зимой. А потом я показывал ей нашу дачу с видом на воду. Там я трахнул её прямо на балконе. Она всегда хотела заниматься любовью,