На крутом переломе. Фрагменты памяти. Том III. Дмитрий Зорин

уникального бескровного перехода общества из одного качества в другое, от диктатуры к свободе» [7,т.1,стр.402],

      которые начало этого этапа относят к 1991 году, имея в виду – провал путча. Думаю, что большинство взрослого населения того периода, живые свидетели происходящих событий, в том числе и я, согласятся с этим. Путч потому и провалился, что общество находилось уже в новом качестве и обретённую свободу отдавать ни кому не собиралось, хотя и воспринимало решение партии о необходимости перестроечных процессов в общественно-экономическом развитии страны, в осуществлении внутренней и внешней политики неоднозначно.

      Старшее поколение в своей основе относилось к этому решению более чем насторожено, а иногда и протестно, полагая под этим происки ревизионистов и врагов советской власти. Надо сказать, что во власти было не мало сподвижников, подогревать эти настроения.

      Люди среднего возраста, к коим относился и я в силу определённых обстоятельств, связанных с нашим восприятием своей жизни в обществе, построенном нашими предками и, которое нас принуждали боготворить, относились к этому процессу более с надеждой, чем с настороженностью. Надо признать, что и в нашей среде было не мало идеалистов, людей слепо верящих в большевистскую ложь или идеологических психопатов. Наше поколение, также как и наши предки поднявшееся на большевистской закваске, в большинстве своём пережившее потери или смерть родных и близких в Великой Отечественной войне, перенесшее все выпавшие на долю народа тяготы и лишения, было близко им по духу. Но в отличие от глубокоуважаемых нами представителей старшего поколения, мы к началу перестройки находились на стадии освобождения от многолетнего дурмана лживой идеологии. В этом нам помогала сама партийная власть. Изменчивость её приоритетов в зависимости от смены лидеров, замшелость её принципов и постулатов, противоречивость действий и неспособность к реальному восприятию окружающего мира и адекватному его отражению в проводимой внутренней и внешней политике, вызывали недоверие к партийным лидерам и к их призывам. Наша вера в идеалы, внушаемые нам с детства, была основательно подорвана. Своё и определённой части моих современников отношение к провозглашённому партийной элитой курсу на Перестройку, я выразил в строках, написанного мною в 1987 году стихотворения:

      ПЕРЕСТРОЙКА

      Всколыхнула ль меня Перестройка

      Пробудила ль надежду в душе

      Той оплёванной, рваной, но стойкой

      К фразам бывших с фамильным клише

      Я ль не верил парнишкой в величье,

      В мудрость Сталина верой раба,

      В его равное Богу отличье.

      Неразрывной была с ним судьба

      Всех, кто строил, сражался и верил,

      Что «путём ленинизма» идёт,

      Кто историю Сталиным мерил,

      С ним сверял своей жизни полёт.

      И разверзлась вдруг твердь под ногами,

      Что фундаментом веры была,

      Когда