Остров на краю всего. Киран Миллвуд Харгрейв

киваю я. Хочу спросить, значит ли это, что я могу остаться с ней, но сестра Маргарита уже сдвинула штору и ведет меня к Бондоку, так что я едва успеваю пробормотать быстрое спасибо.

      Глаза доктора Роделя улыбаются, и он машет рукой Диве. Сестра Клара вручает мне документ. Мы с Бондоком выходим, а доктор уже смотрит на пальцы Дивы. Ее малыш по-прежнему плачет.

      Результаты

      Документ у меня в руке не такой, как у наны, но такой же, как у Бондока. Клеточки Sano и Leproso остались пустыми, и печати тоже нет. Наверно, прежде чем решать, они ждут, что скажет ватный шарик о тех штучках, которых не видит доктор Родель.

      Я знаю, что Тронутыми становятся из-за крохотных частичек, которые попадают в тело. Вот почему мы с наной не пьем одну воду и не едим с одной ложки – чтобы эти крупинки не перешли от нее ко мне. Чего я не знала, так это того, что увидеть их можно, если взять мазок из носа. В носу щекотно – я тру его, размышляя, как буду чувствовать себя, если окажется, что я Тронутая и могу остаться. А если меня признают Нетронутой и отправят в приют? Две эти возможности гнетут меня, как усевшиеся на плечи темные демоны.

      В поле еще работают мужчины. Я уже не помню, как оно выглядело, когда на нем не было домов. Странно все получается. Я не помню, как выглядело лицо наны до того, как у нее провалился нос, или какой была школа до прихода сестры Маргариты. Все меняется так быстро.

      Нана, когда мы приходим, занята уборкой дома: гоняет туда-сюда пыль по земляному полу. Капуно наблюдает за ней, как будто ему это интересно.

      – Ну что?

      Бондок устраивается рядом с братом и начинает рассказ о государственных врачах, шторах на карнизе и ватных палочках, которыми щекочут в носу.

      – А куда ж подевали больных? – спрашивает нана. – Ами, ты видела Роситу?

      – Нет. На кроватях никого не было, и они все стояли у стены.

      – Может, тот чужак выбросил их на улицу, – говорит она, имея в виду мистера Замору.

      – Только для того, чтобы взять мазки? – подает голос Капуно. – И какой в этом толк?

      – Для микроскопа, – говорит Бондок. – Мой доктор сказал, что они привезли с собой микроскоп из Манилы.

      – А что такое микроскоп? – спрашиваю я.

      – Такая штука, которая все увеличивает, – объясняет нана. – Доктора посмотрят в нее и определят, есть ли у тебя те крохотные штучки, из-за которых становятся Тронутыми.

      – Надеюсь, они у меня есть, – вздыхает Бондок. – А еще надеюсь, что я передал их мистеру Заморе, когда стоял перед ним в церкви.

      – Молчи, – цыкает на него нана. – Сам не знаешь, что говоришь.

      – Какой у тебя документ? – обращается ко мне Капуно, и я понимаю, что он хочет сменить тему. Показываю ему бумагу, и он качает головой. – Что ж, будем ждать.

      Ждем долго. Вечернее небо сменяется утренним. Бондок и Капуно спят у нашего очага, а утром готовят нам завтрак. Весь день сидим дома, чтобы не пропустить того, кто придет из больницы, но снова наступает вечер, и округлившаяся луна повисает в небе. Все вчетвером – Бондок, Капуно, нана и я –