Остров на краю всего. Киран Миллвуд Харгрейв

руки. Я протягиваю. Он разгибает карандашом мои пальцы, осматривает лицо и голые ноги и жестом указывает на вторую, уменьшающуюся очередь. После чего, не говоря ни слова, переходит к Диве с малышом.

      Его молчание заразительно. Мой язык как будто прилепился к нёбу. Я делаю шаг-другой вперед, подтягиваюсь к мужчине впереди, и нана ковыляет за мной.

      – Не ты, – рявкает голос рядом. Мистер Замора пристально наблюдает за нами. Вы, – он указывает на нану, – получили документ?

      Нана показывает листок с номером в кружке.

      – Ну вот. Значит, вы должны вернуться домой и ждать результатов осмотра.

      – Думаю, результаты вполне ясны, – скрипучим голосом отвечает нана. Наверно, с языком у нее то же, что и у меня. Губы у мистера Заморы дрожат и кривятся, но его опережает доктор Томас.

      – Все равно, Тала. Вы же сами видите, как мало здесь места. Вам действительно лучше подождать Амихан дома.

      – Я еще здесь, – подает голос стоящий у меня за спиной Бондок. Рядом с ним Капуно сжимает в кулаке полученный документ. – И сам провожу ее домой. А ты придешь с Капуно.

      Нана переводит растерянный взгляд с мистера Заморы на сестру Маргариту, а с него на Бондока. Потом, хотя это ей больно, опускается на колени и обнимает меня.

      – Я люблю тебя, Амихан.

      – Я тоже люблю тебя, нана, – говорю я с чувством, потому что виновата перед ней за свои недостойные мысли, промелькнувшие, когда она сняла тряпицу.

      Капуно помогает ей подняться, и она быстро поворачивается и отходит от него, но я все же успеваю заметить слезы в ее глазах. Бондок берет мою руку в свою – моя ладонь теряется в ней, как в пещере, – и мы догоняем очередь, которая уже передвинулась внутрь больницы.

      В здании, как всегда, жарко, в воздухе запах несвежего дыхания и затхлой воды. Осмотр проходит в самой большой палате, где все кровати сдвинуты к стене. Ни Розиты, подруги наны, принятой на прошлой неделе, ни других пациентов не видно. За разделяющими комнату шторами разместились несколько мужчин в белых халатах и масках. Выходящим из-за занавески документы вручает сестра Клара.

      Сестра Маргарита входит, чтобы помочь ей, и кладет руку мне на плечо.

      Через некоторое время меня подзывает доктор с глубокими морщинами на лбу. Бондок отпускает мою руку, и палата без его поддержки слегка наклоняется. Я ступаю за занавеску.

      – Имя? – спрашивает доктор.

      – Амихан.

      – Фамилия?

      Я знаю, что такое фамилия, но не знаю ответа, а потому называю имя наны.

      – Возраст?

      – Двенадцать лет.

      Он записывает мое имя и возраст в формуляр, потом поднимает голову и смотрит на меня. Я вижу лучистые морщинки в уголках глаз и понимаю, что доктор улыбается под маской.

      – Итак, Амихан Тала. Я – доктор Родель из Манилы. Знаешь, где это?

      Я киваю. Манила – самый большой город в нашей стране, то место, где, как говорит доктор Замора, я когда-нибудь получу работу. Отсюда она далеко-далеко.

      – Я