Кафка на пляже. Харуки Мураками

знает ли он «Лоусон» на углу квартала **, блок два. Он сказал, что знает. Далеко до него? Да нет. В пределах тысячи иен.

      Такси остановилось у «Лоусона», я расплатился. Дрожь в руках никак не унималась. Закинул рюкзак за спину и вошел в магазин. Я приехал слишком быстро – Сакуры еще не было. Купив маленькую упаковку молока, я разогрел его в микроволновке и не спеша стал пить. Теплое молоко прошло по горлу, попало в желудок. Стало немного спокойнее. Продавец покосился на мой рюкзак – боялся, видно, как бы я чего не стянул. Больше никто на меня внимания не обратил. Прикинувшись, что выбираю журналы на полке, я посмотрел на свое отражение в стекле. С волосами я все же не справился – они так и торчали в разные стороны, зато кровь на рубашке почта не заметна, далее если приглядываться. Подумаешь, грязная рубашка! Только и всего. Оставалось только унять дрожь в теле.

      Минут через десять появилась Сакура. Был уже почти час ночи. Серая водолазка, линялые джинсы. Волосы на затылке собраны в пучок, на голове синяя кепка с лейблом «New Balance»[22]. Я взглянул на девушку, и зубы наконец перестали выбивать мелкую дрожь. Сакура подошла, посмотрела на меня так, будто заглядывала в пасть собаке и, ничего не говоря, как-то хмыкнула – со вздохом. Потом два раза несильно хлопнула меня по заду: «Пошли».

      От «Лоусона» до ее дома надо было пройти два квартала. Жила она в маленьком двухэтажном бараке. Поднявшись по лестнице, Сакура достала из кармана ключ и отперла зеленую филенчатую дверь. За ней оказались две комнатки, маленькая кухня и ванная. Тонкие стены, вызывающе скрипят полы. Свет проникал в эту квартирку только на исходе дня, когда невыносимо жарило заходящее солнце. Кто-то из соседей спускал воду в туалете, где-то хрустнула полка. Зато, по крайней мере, было видно, что здесь кто-то живет. Гора тарелок в раковине, пустая пластиковая бутылочка, раскрытый журнал, отцветший тюльпан в горшке, на дверце холодильника – приклеенный скотчем список того, что нужно купить, чулки на спинке стула, развернутая на столе газета с телепрограммой, пепельница и длинная тонкая пачка «Вирджиния слимз», несколько окурков. Как ни странно, картина подействовала на меня успокаивающе.

      – Это подружкина квартира, – объяснила Сакура. – Когда-то мы с ней в Токио в одном косметическом салоне работали. Но так получилось, что в прошлом году она вернулась к себе, в Такамацу. Теперь вот попутешествовать захотела – собралась на месяц в Индию, а меня попросила пожить у нее, присмотреть за квартирой. Я еще и на работе ее замещаю. В салоне. Здорово на время из Токио уехать. Для смены настроения. Подружка у меня такая… «нью-эйджевая». Сомневаюсь, что она через месяц вернется. Все-таки Индия…

      Сакура усадила меня за обеденный стол и вынула из холодильника банку пепси-колы. Стакана не дала. Вообще-то я колу не пью. В ней чересчур много сахара, на зубы плохо влияет. Но в горле у меня так пересохло, что я залпом выпил всю банку.

      – Может, ты есть хочешь? Правда, у меня, кроме лапши, больше ничего. Если хочешь…

      Я сказал, что не голоден.

      – Ну и видок у тебя, однако. Знаешь?

      Я кивнул.

      – Что случилось-то?

      – Сам

22

Новое равновесие (англ)