КРИСМАСу. Гамбару

на лицах, его и оставили, напоследок услужливо снабдив мелочью и бутылкой воды. Сами же резво ретировались в лес, вероятно, чтобы довести прерванный процесс до конца. После этого курьёза Ямадзаки зарёкся ездить в Аокигахара, но определил мистический район в название блога, сохранив за ним лишь образное значение. Обо всём этом он сообщил самому себе и удовлетворенно лайкнул. В результате на том этапе место проведение подвига оставалось все еще туманным.

       Никак не приходил в голову и сам подвиг. То есть, что это будет за мероприятие, было очевидно, но совсем не очевидной казалась идеологическая подоплёка. Когда в очередной раз обострились отношения с Китаем, Ямадзаки засобирался было на острова Сэнкаку. Однако визит пришлось отменить по банальной причине отсутствия необходимого транспортного средства. Счастливые владельцы такового, к которым настойчиво обращался Ямадзаки, к его искреннему изумлению решительно отказывались плыть в места чрезвычайного скопления китайских авианосцев. Для приобретения собственного средства, а главное – получения прав на управление, требовалось время. Момент рисковал быть упущенным, и резонанс был бы совсем не тот. Когда скупое вдохновение нарисовало перспективу вручения жесткого ответа Международному Олимпийскому Комитету на потенциальный отказ от проведения Олимпиады в Токио, ребром встал вопрос выезда из страны. Это было как раз то, чего он категорически не желал. Поездка за границу для него была сродни посещению другой галактики. Он не представлял, как можно сориентироваться там, где никто не говорил по-японски. Да и было бы неосмотрительно полагаться только на переводчика, который, безусловно, внесёт неприемлемую отсебятину в его последнее послание к современникам и потомкам. Станет ли вообще кто-то в той галактике разбираться с мёртвым телом азиата, да еще искать какой-то смысл в его смерти? В общем, в загранице уверенности не было никакой. Устав безрезультатно метаться от одной идеи к другой, он на время дистанцировался от всех задач и посвятил себя тайному увлечению. На самом деле у него их было два: побольше и поменьше.

       После утренней медитации, создавая у жены, а главное, у соседей, видимость рабочих встреч, Ямадзаки шёл к ближайшей станции линии Одакю и садился на экспресс. Сойдя на следующей остановке, он мчался вприпрыжку к своему увлечению поменьше – в игровой центр Пачинко, где, сжимая в руках оберег с изображением божества-покровителя союза демонтажников северо-западного Сикоку и проектировщиков южного Хонсю, проигрывал или выигрывал от десяти до двадцати тысяч иен. Наигравшись всласть, он отдавался своему главному увлечению. Вечером в час пик он вбуривался в переполненную электричку, чтобы, щупая в толпе женские части тела, дать воображению новую пищу для развития. К девяти часам усталый, но удовлетворённый Ямадзаки возвращался домой.

       Ровно через полгода мирные будни были вероломно нарушены. Тот дождливый день не задался с самого начала. Поутру