Стой под дождём. Рассказы. Повесть. Пьеса. Алексей Галкин

на точку пуска.

      – Товарищ капитан, вопрос можно?

      – Фамилия?

      – Стриж. Сергей Стриж.

      – Не Сергей Стриж, а рядовой Стриж. Понятно? И не «вопрос можно», а «разрешите обратиться». Ясно?

      – Я ещё Присягу не принял, а вы мне уже звание присвоили. Непонятно, товарищ капитан. Как так?

      – Сядьте, боец Стриж.

      – А вопрос?

      – Слушаю, – капитан, еле-еле сдерживая себя, весь трясётся от злости, но держится молодцом. Уважаю.

      – Вчера, на политзанятии, вы сказали, что ракета, пущенная с базы НАТО из ФРГ, долетит до Москвы за 15—18 минут? Вопрос: зачем нужен этот норматив, если нас уже нет две, а то и все пять минут?

      Капитан садится на стул, снимает фуражку, расстёгивает китель и заливисто начинает смеяться. Мне это очень импонирует, и я тоже сдержанно хихикаю.

      – Сергей, – капитан застёгивает китель, – скажи, тебе оно это надо? Посмотри вокруг себя? Ты один не спишь. Хотя, я точно знаю, что сержанты мои ночью поднимают тебя, наливают водки, и слушают песни, которые ты под гитару поёшь.

      – А откуда вы…

      – Расслабься. Сам как-то ночью зашёл, а здесь концерт. Хорошо поёшь. Очень хорошо. Я стул из класса взял, сел рядом с дневальным, который при моём появление, даже не шелохнулся: спал стоя и просидел весь твой «концерт» в коридоре. Не хотелось прерывать тебя. А сейчас у тебя что – похмельный синдром? Если тебе плохо, то и другим должно быть плохо? Ты думаешь, офицеры все тупые?

      Нет, дружок! Ты ещё в спортзале сидел, а прапорщик Осадец уже разнёс по всему городку, что у нас теперь не ансамбль будет «бла-бла», а сказка. Один человек, конечно, не может из говна конфету вылепить, но иногда, а у нас именно такой случай, один может быть главным недостающим в очень хорошем коллективе. Так что, Серёга, не умничай и дуй в клуб. Меня Осадец попросил тебя сегодня до отбоя.

      – А обед? Ужин? Как же?… – Я растерялся. В Железнодорожном, на областном призывном пункте, прапорщик знал, что не до учившись полгода, в армию призван эстрадный вокалист. Он, разыскав меня, предложил службу в двадцати пяти километрах от родного дома, в клубе. Больше, с шестнадцатого ноября, я его и не видел. И вдруг…

      – Не дрейфь, голодным не оставят. Только по городку бегом. Хотя… и сам побежишь, когда на улице морозильник. У нас встреча Нового года намечается: от мира не отстаём. Скорее всего, в спортзале, на всю ночь. А утром в клубе концерт для солдат. Так что теперь я тебя больше и не увижу на политзанятиях, слава Богу…

      …Я вошёл в клуб, ощущая некий дискомфорт от неизвестности. На первом этаже была каменная, подвально-сырая тишина. Неуверенно поднявшись на второй, уловил я звуки духового оркестра, невнятно что-то пиликающего. А справа, за закрытой дверью усердно били в барабаны, бубнил бас и, по-сатанински, звучала гитара. Дверь резко распахнулась. В проёме появился полуголый человек, в штанах и, смешно, в шапке. Фраза, соскочившая у меня с языка от удивления и неожиданного явления, была нелепой и вызывающей:

      – А шапка-то