Тысячелетняя любовь Рашингавы. Анастасия Сагран

сразу же напрягся Росслей.

      Рашингава хотел было оставить их всех с их препирательствами, и отправиться прочь, но ему тут же пришло в голову, что, вероятно, от жары так же плохо и некоторым детям из проекта полнокровных.

      В процессе выслушивания чужого бреда, Рашингава поймал на себе излишне внимательный взгляд Классика. Древнейший из древнейших перевёртышей будто что-то прикидывал, но тут же отвёл глаза в сторону. Продолжая спокойно разглядывать союзника, Рашингава заметил как будто бы беспричинно расширившиеся зрачки.

      Классик всегда и везде был знаменит. Выдающимся умом, вкусом, собственной школой фехтования, авторитетом среди других перевёртышей и нежеланием признавать свой садизм. Это, без сомнения, лидер среди лидеров. И вот это сочетание не слишком радует. Сапфир так же хорошо знает Классика. Знает, что можно сделать положение его, Рицки Рашингавы, шатким в союзе перевёртышей и тем ослабить Чёрный Блок. Для этого нужно всего лишь сказать имя особенной для Рицки девушки в присутствии садиста, ищущего уязвимые места, как врагов, так и союзников. Потому что это нужный ход.

      Древнейший среди перевёртышей ощутил что-то новое во взгляде Рашингавы и поднял глаза. Немного наклонил голову. Рашингава зашагал мимо. Классик не пошёл следом, но в одном из залов наверху нашёл Рицку через восьмую свечи. В таких огромных помещениях можно разговаривать тихо и оставаться не услышанными.

      Он молчал. Стоял, смотрел и ждал, когда Рицка заговорит первым. Пришлось:

      – Как думаешь, как он использует Циннию Марию?

      – Кто, Левенхэм?

      Услышав это имя, Рицка показался сам себе падающим в темноту без ориентиров. Воображение тут же нарисовало ужасную картину. Ту самую картину, от которой у Классика, должно быть, в галерее внизу, от удовольствия и возбуждения расширились зрачки. Ожидая здесь старшего союзника, Рашингава думал о том, что срочно усилит присутствие своих ребят по периметру вокруг дома Левенхэма. Но когда Сапфир хвастал тем, что знает имя девушки, думая, что после этого Классик начнёт её поиск, последний уже, скорее всего, перебирал в уме варианты бесшумной нейтрализации Луны и остальной прислуги вокруг Циннии Марии. Сапфир опередил ожидания Рицки, а Классик уже обошёл ясновидящего.

      – Я имел в виду Сапфира.

      – Да, ты прав, это важнее, – Классик перевёл взгляд на кисть левой руки Рашингавы. Потёр пальцами своё запястье. Подумал. – Я не трону её. Не из альтруизма. Из-за Сапфира. Но не из-за того, что хочу ему что-то доказать. Делая что-то или не делая что-то, я всё равно всегда играю ему на руку, если только не пытаюсь его убить. Что утомительно, признаться. А вот Луна… красавица. Отдашь мне её? Я выделю деньги на этот контракт, какую бы цену ты не назначил.

      – Ты будешь первым, кто получит её. Однако, до возраста фертильности ей ещё порядком лет.

      – Ничего. Расскажи ей, как следует вести себя со мной, и устрой встречу.

      – Торопишься.

      – Ничуть. Я очарую твою девочку, чтобы у тебя не было шанса нарушить нашу договорённость.

      – Мне нужно подумать.

      – Думай.

      Иначе