Зивелеос. Книга первая. Евгений Николаевич Бузни

это видел?

      – 

      Так вся редакция там была, когда мы вошли.

      – 

      Я спрашиваю, кто видел, как вы взяли конверт, а не как вы его отдали, – снова раздражаясь, спросил генерал.

      – 

      На вахте был, как всегда, дежурный. Можно его спросить. Кроме того, мы были вдвоём с Самолётовым.

      – 

      Вы вместе увидели конверт?

      – 

      Нет, наверное, он не видел. Он вошёл в холл раньше и ожидал, пока я закрою машину.

      – 

      Почему же он не видел конверта?

      – 

      Не знаю. Он прошёл сразу вперёд. Мы торопились.

      – 

      А вы таки заметили конверт?

      – 

      Заметил. Привычка такая: забирать сразу почту.

      – 

      Ну, и где же теперь этот конверт?

      – 

      А разве Семён Иванович не принёс?

      В воздухе повисла тягучая пауза. Все смотрели на главного редактора. Он удивлённо пожал плечами и задумчиво сказал:

      – Да, вот о конверте мы как-то не подумали. Наверное, он там в редакции. Дело в том, – заметил он, как бы оправдываясь, что в большом конверте был чёрный пакет, в котором лежали деньги, вот его я принёс, так как мы сосчитали доллары и положили их обратно в пакет. Про конверт как-то и не подумали. А зачем он, собственно нужен?

      – Вы что, – прошипел Казёнкин, – придуриваетесь или на самом деле такие бестолковые?

      – Ну, ну, Алексей Фомич, поаккуратнее с выражениями, – вступил, наконец, в разговор Горюшкин, сидевший всё это время молча.

      – Что значить, поаккуратнее? – начал кипятиться генерал. – Конверт – это улика. Кому адресован, чьей рукой написан адрес, отпечатки пальцев – всё имеет значение. А они не знают, где теперь этот конверт. Я сейчас всю вашу редакцию перетряхивать буду, если сами не найдёте конверта.

      Никольский и Пригоров посмотрели друг на друга. Только теперь им стало ясно, в какую неприятную историю они попали. Никольский в который раз вспомнил это ночное совещание. Сразу по окончании его, когда в типографию передали текст информации о ночном скандале, предложенный Самолётовым, доллары были сосчитаны и спрятаны в сейф. Никольский не знал, что будет дальше делать с деньгами. Он подумал, что если этот неизвестный Зивелеос действительно станет помогать газете, то можно будет увеличить её объём и тираж, купить новое оборудование, сделать многокрасочную печать. Словом, в голове рисовались радужные картины прекрасного будущего. И только под самое утро он решился позвонить своему партийному лидеру, чтобы поставить в известность о случившемся.

      Реакция Горюшкина оказалась совсем не такой, какой ожидал Никольский. Хоть и со сна, но партийный босс сразу сообразил, чем может кончиться история, если власти узнают о полученных деньгах от кого-то со стороны, а избежать этого было невозможно. Поэтому он тут же предложил встретиться в редакции и всё обсудить детально. Так было принято решение о том, чтобы самим принести деньги, как подброшенные в провокационных целях. Но в газету эта информация попасть уже не успела.

      О конверте, на котором чьим-то размашистым почерком