Когда домом правит зоопарк. Алекс Шлыков

шерсть дыбом, зубы все оголялись (и кажется, даже увеличивались в размерах, и так-то приличных), слюни развешивались по всему заднему стеклу. Все театральное действо словно сообщало: «Если не сожру, то утоплю на фиг!». Подобный ответный ход, как правило, урезонивал наиболее ударенных собственной крутизной по кумполу.

      Зимой и ближе к весне для Марты было просто раздолье: она могла успешно таскать за собой неплотно прилегающий к планете груз, да еще и играть с ним, в зависимости от желания. Нападет на нее «поигрунчик»… – и вот уже мы летим по снежным полям, устраивая невообразимый по красоте слалом и рассекая неожиданные препятствия конечностями и шнобелями. Возвращались мы из таких познавательных походов порядком потрепанные, а собака с шальными глазами и чувством выполненного долга. Подобные игры прекратились только когда собака уронила то, что ронять было НЕЛЬЗЯ – Володю. Весенняя пора, настойчивое таяние и оголение всего, что может всплыть в талых и рыхлых городских снегах. Корка льда, скрытая лужами, становится конькобежной трассой повышенной сложности. Вот во все это собака и уронила братика с решимостью мазохиста… С прогулки они пришли оба неимоверно печальные и ОБА весьма уделанные. Марте, видимо, со всем старанием и на всех многочисленных конкретных примерах по пути пояснили, почему не надо валять хозяев в грязи и насколько это неаппетитно. Так что аромат канализации, исходивший от нее, заставлял ее саму от себя отворачиваться с отвращением и вселенской мукой во взоре. После такого промывания мозгов и психики наша кавказская лайка, даже катая ребенка на санках, старательно выбирала маршруты объезда на пути всех фекалий.

      Дача! Тверская губерния во всей ее первозданной красоте и необъятности. Вот то место, где Марта, как застоявшийся конь, как спортсмен, которого держат на скамейке запасных, могла реализовать себя. Там были Простор и Воля. Не случайно оба этих слова написаны так. Она спокойно могла гулять там столько, сколько ей хотелось; бегать, чтобы мышцы работали с такой силой, для которой они и были созданы. Даже в преклонном возрасте, когда ее привозили на дачу, стоило ей вылезти из машины, как появлялся тот самый «шальной угар». Поле, которое начиналось в каких-то метрах двухстах от ворот, заросшее, невозделываемое с самого момента, когда крестьянам дали право фермерствовать на их здоровье за их собственные средства – вот именно оно и стало спортивным снарядом номер один. Огромные вековые валуны, принесенные ледником, прошедшим здесь, наверное, миллионы лет назад, стали спортивным снарядом номер два. А река, стремительная, чисто звенящая на порогах и грозно урчащая на широких перекатах во всю ее ширь, стала номером три. Вода в ней, прозрачная и чистая, чуть коричневатая на глубине от впадающих в нее лесных ручьев и прохладная от чистейших родников, просматривается в тихую погоду до самого дна. А днем или в вечернем празднестве заката она играет бриллиантами и манит золотом в обманно близком, блестящем песчаном дне. После жаркого