Шутка Мецената. Аркадий Аверченко

путям.

      Богатство избавляло его от прозы добывания средств к существованию, и поэтому неистощимый запас дремавшей в нем энергии и пылкой фантазии он направлял в самые неожиданные стороны.

      Много путешествовал, но без толку. Приехав в любую страну, он не знакомился с ней, как все другие путешественники, не осматривал музеев и достопримечательностей, а, осев где-нибудь в трущобном кабачке, заводил знакомства с рыбаками, с матросами, дружился с этим полуоборванным людом и, угостив шумную компанию, потом с наслаждением созерцал их бурные споры, ссоры и потасовки.

      Горячо любил всякую живую жизнь, но как-то так случалось, что искал он ее не там, где нужно.

      Писал очень недурные рассказы, но не печатал их. Прекрасно импровизировал на рояле, но тут же забывал свои творения.

      Временами целые дни валялся на диване с «Историей французской революции» или «Похождениями Рокамболя» в вялых руках, а потом вдруг на него нападала дикая энергия и он носился с компанией своих приспешников из подозрительных трактиров в первоклассные рестораны и обратно, шумя, втягивая в свою орбиту массу постороннего народа, инсценируя ссоры, столкновения и разрешая их гомерическим пьянством.

      И потом после двух-трех таких бурных дней снова тихо опускался на дно, как безгласный труп утопленника…

      Он был женат, и это, пожалуй, можно назвать самой большой нелепостью его жизни… Зачем он женился?

      Ответ можно было найти один: Меценат пылко, истерически любил всякую красоту – в красках ли, в звуке, в шелесте спелой ржи или в текучей изменчивости подвижного лица прекрасной женщины.

      Поэтому встреча с Верой Антоновной и решила его бестолковую судьбу.

      Она была прекрасна – высокая пышная брюнетка с мраморным телом и глазами, как две звезды освещавшими матово-бледное лицо. Такой соблазнительной ножки и трепетных гибких рук Меценат не встречал за всю свою жизнь, и поэтому он решил вопрос просто:

      – Или эта женщина будет моей, или я умру.

      Из того, что он не умер, ясно для читателя решение этой дилеммы в его пользу.

      Эта роскошная красавица была невероятно ленива, ум ее и тело были всегда в дремлющем состоянии; поэтому, когда Меценат впервые ее поцеловал, она, полуразбуженная, недоумевающе осведомилась:

      – Чего это вы там возитесь около моего лица? Такой вопрос еще больше привел его в восхищение:

      – О, прекрасная мраморная статуя! Это я вас поцеловал.

      – Здравствуйте! Была охота. Неужели это вам доставляет удовольствие?

      – Слушайте, – пылко сказал Меценат. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы вышли за меня замуж! Я вижу, вы любите спокойную малоподвижную жизнь – я дам вам ее! Я настолько богат, что могу окружить вас чисто восточной роскошью, полной неги, лени и наслаждений!

      – А? – переспросила она музыкальным, но сонным голосом. – Простите, я не расслышала.

      И добавила с очаровательной простотой:

      – Я, кажется, задремала… Повторите, что вы сказали.

      Меценат повторил, разукрасив свое предложение пышными цветами своей дикой исступленной фантазии.

      – Жениться