Когда ты перестанешь ждать. Дмитрий Ахметшин

ты ни за что не превратишься. Всё это самая настоящая чушь.

      Я подумал о Томасе. Мы, друзья, были всегда рядом. Может, кто-то из его школьного окружения его и не понимал, но всегда был я и Сашка, и несколько наших общих приятелей, всегда готовых выслушать и поддержать. Даже дурацкими, местами зубоскальными, Томасовыми стихами мы гордились как своими. Что-то помешало ему жить дальше. Я должен выяснить, что это было, не ради праздного интереса, а потому, что должен. Потому, что такая дружба просто не может кануть в никуда.

      – Думаю, обойдёмся без этой твоей Александры, – после недолгого раздумья решила Клюква. – Если ты позволишь считать себя моим другом, мне будет не так тяжело общаться со всякими козлами и прочим животным миром. Только пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста – она требовательно взглянула на меня – никогда на исчезай. Никогда.

      – Непременно, – великодушно сказал я. Мне даже не приходило в голову, что я могу куда-то исчезнуть.

      Дорогой обратно я думал о Клюкве. Удивительно, чтобы ребёнок её возраста задавал такие вопросы. Удивительно, чтобы ребёнок вообще задавался такими вопросами. Но она и правда не похожа ни на кого из своих одногодок. И я, как немного повидавший мир (самую чуточку; раз в год мы с родителями срывались на машине в Питер, и поездка через одну страну и краешек другой, позволяли мне считать себя путешественником), мог со всей уверенностью заявить, что этой малявке будет трудно найти себе место в нашем городишке. Более того, среди всех известных мне профессий для неё не было ни одной подходящей. Может, когда-нибудь Клюква будет сниматься в кино. Или станет сказочницей, даже лучшей, чем её мама.

      Да, положительно лучшей.

      Глава 5. Элегия Одиночества на Скрипучих Ступенях

      Я совсем уже задремал, накрывшись от света «Жизнью мальчишки» Роберта Маккаммона, как вдруг зажужжал мобильник.

      – Время, – поведала мне Сашка. Помолчала с четыре секунды и поинтересовалась: – Мой звонок никто не слышал?

      – Мама дрыхнет, как сурок, – сказал я.

      – Хорошо. Жду тебя под «тем светом».

      Я принялся торопливо собираться.

      "Тем светом" у нас назывался потусторонне моргающий фонарь на углу улицы. Он моргает уже почти два года. Жильцы с нашей улицы писали управителю письмо с просьбой наконец починить этот фонарь, но всё чего они добились, это расплывчатого ответа о том, что "установить причину поломки пока не удаётся". По словам управителя, в фонаре стоит полностью исправное оборудование, которое почему-то не желает работать как нужно. Да, и лампочку там менять тоже пробовали…

      Томас всегда говорил «на том свете», при этом слегка ухмыляясь. Александра упрямо говорила «под тем светом», аргументируя тем, что так правильнее. На мой взгляд, она просто подозревала, что выражения «встретимся на том свете», сказанное её тихим и абсолютно серьёзным голосом, будет звучать несколько жутковато.

      Папа смотрел телевизор, и я, проходя через гостиную, сказал ему, что отправляюсь на встречу