Пасынок Вселенной. История гаденыша. Дмитрий Слай

и не признаю этот странный постулат об абсолютной ценности человеческой жизни. Люди убивают друг друга в войнах, режут в подворотнях, но при этом одни правы, другие нет, а главное – все вместе продолжают талдычить о том, что убивать нельзя. Это уже не лицемерие – это откровенный бред. Впрочем, так же позже я осознал вдруг, что цивилизованность, в основном своем проявлении, – это неуклюжие потуги балансировать между лицемерием и цинизмом. Я предпочитаю цинизм. Но я же и не претендую на звание цивилизованного человека.

      В общем, как бы там ни было, в том возрасте я смотрел на Лору сам не понимая и не пытаясь даже понять что со мной происходит, и был, очевидно, готов за нее умереть. Но, по моему складу, я всегда был расположен скорее к обратному действию – не умереть, а убить.

      Знаете, каким бы я там ни был от рождения и благодаря странно сложившейся жизни, я всегда считал, что мужчина не должен поднимать руку на женщину. Не по каким-то там моральным причинам – просто это совершенно противоестественно. Как гомосексуализм. Дело не в правах голубых, не в чем-то там таком – просто все почему-то пытаются замылить тот факт, что это совершенно противоестественное действие. К сожалению, в детстве мальчишки частенько дерутся с девчонками (и так же частенько получают от них по мозгам), а если рядом и обнаруживаются взрослые, которые должны их научить, то они действуют так неумело и неуклюже, что… Про гомосексуалистов не знаю.

      Короче, стандартная схема на школьной перемене. Перед дверью класса мальчишки и девчонки маются дурью, бегают, толкаются, в общем, совершенно нормально себя ведут. И совершенно нормально, что они частенько заигрываются и не могут остановиться. И если…

      Тот пацан, наверное, и не был ни в чем виноват. То есть, сознательно он ничего плохого не планировал. Но заигрался, толкнул богиню моих грез, и она, неуклюже взмахнув руками, рухнула лицом прямо на приоткрытый край двери. Все учились в школе и все знают – в школе все жутко твердое. Очевидно, если бы это было иначе, дети разнесли бы учебное заведение молниеносно. А так – оно держится целый учебный год, вынося буйство. Скамейки в спортзале из такой древесины, что можно браться вдесятером, разбегаться и пробивать ворота вражеской крепости. Крючки в раздевалке, способные удержать на привязи африканского буйвола. И двери. Под многими слоями дешевой масляной краски, перекошенные, с усилием запирающиеся. Такие твердые.

      Лора страшно вскрикнула и схватилась за лицо. Между пальцами брызнула кровь. Как потом выяснилось, ничего страшного, кроме разбитой губы там не было. А этот мальчишка… Черт, если бы нас учили… Если бы он бросился к ней на помощь, если бы хотя бы извинился… Но он стоял там и продолжал по-идиотски улыбаться. Наверняка он был напуган, наверняка ничего такого не хотел.

      На меня все это подействовало как команда «фас» на бультерьера. Я, плохо соображая что делаю, сорвался с места, моментально набрал крейсерскую скорость, и прямо на этой самой скорости буквально внес ее обидчика в тот самый класс.

      Разумеется,