В поисках великого может быть. Владимир Яковлевич Бахмутский

когтями…

      Не уставала она сжимать

      Рубиновую рукоять

      Длинной шёлковой плети…

      Страшней никого я не знал на свете… (44)

      Кундри принимается обличать Парцифаля:

      «…Низок и лукав

      Ваш нрав и тёмен разум.

      Красавцем ясноглазым

      Посмели вы прийти сюда.

      Меж тем от вас – одна беда.

      Я всем чудовищем кажусь,

      Но лишь одним сейчас горжусь,

      Что с вами мы не схожи.

      Мы не одно и то же!

      Вы сердцем, вы душой урод!..

      Пошто трусливо смолк ваш рот?

      Иль требуют сокрытья

      Известные событья?..

      Скажите, рыцарь: как же так?

      Вам скорбный встретился Рыбак,

      Несчастием томимый…

      А вы? Промчались мимо!

      В ту приснопамятную ночь

      Лишь вы могли ему помочь,

      Но вас не занимала

      Чужая боль нимало…

      (До чьей-то скорби снизойти?!

      Куда там! Мне не по пути!

      Того печаль изъела?

      Но мне-то что за дело?!)

      Вы даже не раскрыли рта!..

      Но бог вам разомкнёт уста

      И вырвет, вырвет ваш язык

      За тот невыкрикнутый крик

      Простого состраданья!

      И нет вам оправданья

      Ни в этом мире и ни в том…» (45)

      Оказывается, одним лишь сочувственным словом Парцифаль мог исцелить Анфортаса и вернуть былое процветание королевству. Он должен был узнать у незнакомца, в чём причина его мук, проявить сострадание, но исходил лишь из правил рыцарского этикета. Только теперь Парцифаль начинает это осознавать:

      «Душу мою застилает мрак.

      Вот здесь я стою перед вами

      И выразить не могу словами,

      Какой измучен я тоской…

      Не нужно радости мне людской,

      И я назад к вам не приду,

      Пока Грааль вновь не найду…

      Я сознаю, в чём я виновен:

      Был непомерно хладнокровен.

      Мне быть не может оправданья,

      Поскольку выше состраданья

      Законы вежества поставил!

      И ради соблюденья правил

      Молчал перед лицом несчастья,

      Ничем не выразив участья

      Анфортасу, кому в ту ночь

      Я мог, обязан был помочь!..

      Вопрос с моих не сорвался губ

      Потому, что молод я был и глуп…» (46)

      Отныне для Парцифаля остаётся единственное средство спасти Анфортаса: искупить свою вину подвигами. Он много странствует, чтобы вновь отыскать тот удивительный замок и увидеть Грааль. Но всё безуспешно. И тогда в его душе рождается бунт. Он больше не хочет служить Всевышнему:

      "Бог?! Бог?! Но что такое – Бог?! -

      Воскликнул валезиец гневно. -

      Не наши ль судьбы так плачевны,

      Чтоб мы не поняли того,

      Сколь бесполезна власть его,

      Сколь слаб и немощен всевышний!..

      Служить ему? Нет! Труд излишний!

      Я верен был ему и предан,

      И я обманут им и предан.

      Кто