Кто-то оттуда. Олег Волошан

ночь, теплая, без машин и людских толп. Что еще нужно для спокойной, неторопливой беседы двух старых друзей?

      На свежем воздухе Вениамин окончательно протрезвел. Он был как-то необычно возбужден и весь прямо фонтанировал благодарностью к Борису.

      – Я теперь, Борик, тебе по гроб, – с жаром говорил он, преданно заглядывая другу в глаза. Борис снисходительно отшучивался:

      – После следующего твоего выкидона, Венька, я тебя своими руками в гроб вколочу. Так что погоди благодарить.

      – Нет, кроме шуток, если бы не ты, они бы из меня форшмак сделали. Как с тем парнем месяц назад, помнишь?

      …Борис помнил. Месяц назад в общежитии ветеринарного института шестеро залетных гастролеров из южных краев железными прутьями насмерть забили студента. Они жили в том общежитии нелегально, чем занимались – неизвестно, а в роковую ночь устроили шумную попойку, ничуть не считаясь с тем, что большинство нормальных людей давно уже легли спать. Тот парень был председателем студенческого комитета общежития. Он пытался урезонить хулиганов, чтобы праздновали чуть потише, а в результате… Кадры криминальной хроники вечерних новостей запечатлели только угол комнаты с огромными красными пятнами и потеками, будто кто-то макнул половой тряпкой в ведро с кровью и провел ею по стенам и по полу. Даже сейчас, спустя месяц, эта картина, воспроизведенная в памяти, заставила Бориса непроизвольно сжать кисти рук. Что-то острое и твердое врезалось в ладонь. Борис разжал кулак. На ладони лежал крестик с обрывком серебряной цепочки. Обстоятельства, при которых достался ему этот маленький трофей, в очередной раз прокрутились перед внутренним взором Бориса, и губы его скривила горькая усмешка. В памяти возникли пламенные речи Сурена.

      – Вот тебе, братец, и византизм, – тихо сказал Борис. – Вместе с восточнохристианской солидарностью в придачу…

      … – Ты что-то сказал? – Вениамин заглядывал Борису через плечо. – А это у тебя что, крестик? Откуда?

      Борис отвлекся от своих хмурых мыслей.

      – А ты разве сам не заметил? Кто тебя по скуле двинул? Того и крестик. Уразумел?

      Вениамин рассеянно кивнул головой. Как это с ним иногда случалось, он, похоже, потерял интерес к своему вопросу даже прежде, чем услышал на него ответ.

      Некоторое время они шли молча. Вениамин о чем-то напряженно размышлял. Во всяком случае, лицо его выражало глубокую озабоченность, что применительно к нему зачастую свидетельствовало об усиленной работе мысли. Неожиданно он остановился, придержал удивленного Бориса за рукав и с видом человека, не желающего отступать от принятого после долгих колебаний решения, спросил:

      – Помнишь ту историю с Черной Дорогой? Ты на меня еще обиделся, а потом пытался разнюхать, почему я это делал.

      – Помню. Ну и что? Какое это имеет отношение к тому, что произошло сегодня?

      – Прямое. Слушай и не перебивай. И все поймешь.

      То, что Венька потом рассказал, было для Бориса словно обушком по темечку