Кто-то оттуда. Олег Волошан

к компании, обсуждавшей последний матч «Спартака» в Европейском кубке, и опасений своим поведением не вызывал. Борис в это время вышел покурить на балкон, где уже скопилось кроме него человек шесть курильщиков, оживленно о чем-то дискутировавших. Курил он довольно долго, поначалу только прислушиваясь к спорившим, среди которых выделялся его сокурсник, армянин Сурен, оседлавший своего конька и рассуждавший, как обычно, о византизме и восточнохристианской цивилизации, навеки связавшей судьбы русских и армян. Сурену осторожно, не желая еще больше его распалять, возражали, и все это выглядело весьма уморительно. Слово за слово, в спор втянулся и Борис. Заговорившись, он на некоторое время забыл о Губбеле и вспомнил о нем только тогда, когда на балкон через открытую дверь донеслись звуки разгорающейся словесной перепалки.

      Как и следовало ожидать, в центре скандала оказался Вениамин. В тот момент, когда Борис, почуяв неладное, покинул балкон и появился в комнате, он как раз скрутил из своих пальцев двухэтажную дулю и вращал ею перед носом одного из своих оппонентов. Борис не стал тратить время на выяснение причин и обстоятельств, приведших Веньку в столь возбужденное состояние. Без особых церемоний он схватил его за шиворот, извинился перед хозяевами и потащил к выходу.

      Надо отдать Губбелю должное – он практически не сопротивлялся. Так только, бубнил что-то недовольно себе под нос, но из рук Бориса не вырывался. Без приключений миновав длинный коридор, они вывалились на лестничную клетку. Борис вызвал лифт, впихнул в него Веньку, загрузился сам и вздохнул с облегчением. Ему казалось, что самое плохое уже позади. Как чуть позднее выяснилось, он серьезно ошибался. Свою самую идиотскую выходку Губбель приберег на десерт.

      На первом этаже двери открылись. Четыре смуглых, темноволосых парня ожидали, пока Борис и Венька освободят им место. Парни о чем-то негромко переговаривались. Они были невысокого роста, двое с усами, у всех чеканные орлиные профили. На шее у одного висел крестик. Внешность, а также характерный гортанный выговор выдавали в них уроженцев Кавказа.

      Борис вышел из лифта первым. За ним нетвердым шагом на лестничную площадку ступил Губбель, но правая его рука почему-то все еще оставалась в лифте. Неожиданно он растянул губы в бессмысленной ухмылке, глупо захихикал, и в этот момент двери лифта стали закрываться. Еще секунда – и лифт тронулся в путь на какой-то из верхних этажей, отправленный туда замешкавшейся Венькиной рукой.

      Губбель торжествующе смотрел на остолбеневшую от удивления четверку. Честно говоря, на месте этих четверых Борис не стал бы обижаться. Видно ведь, что пьяный идиот абсолютно ничего не соображает. В первые секунды Борис на это и надеялся. Но горячая кровь и своеобразные понятия о мужской чести сделали свое дело. Включился синдром оскорбленного мачо.

      Один из парней, тот, что стоял ближе всех, не раздумывая, без всяких предупреждений нанес Веньке удар в челюсть. Венька охнул и повалился на Бориса.

      – Что