Решимость: почти святой Брайан. Анастасия Сагран

к окну. – Не надо быть посвящённым, чтобы понимать – Игрейну Пятую стали звать так потому, что она вот-вот должна быть коронована людьми. Она должна стать предводительницей Севера. Для чего это нужно? Для того, чтобы напомнить перевёртышам, что хозяева севера – люди и для того ещё, чтобы прекратить между царями-перевёртышами скрытое соперничество за лидерство. Их пять, а все разнятся своими сильнейшими сторонами, и предводителя сходу не выберешь. К тому же, она потомок Арафели, развязавшей войну крылатых с людьми и потомок Игрейны Первой, облапошившей Сапфира и практически призвавшей Классика. Идеальная кандидатура. И даже момент относительно неплохой – она родила двух дочерей, как принято в вашем клане, и готова теперь рожать новых драконов, чтобы усилить ваши армии.

      Попытайся Моргана сейчас возразить – выглядела бы ещё глупее. Лучше было слегка сменить тему:

      – Ты так быстро говорил и так… страстно. Ты злишься? На меня? Да я здесь ни при чём. Я только приказы выполняла.

      Брайан покачал головой вместо ответа.

      – Ты говорил, что гнев – это грех.

      – Да, это такой же большой грех, как и блуд. Только его недооценивают. Наделяют, даже им, яростным безумием, героев эпоса. В древних сказаниях каждому второму присуждают гневливость. Только они, древние, вовсе не так уж вспыльчивы. Чаще всего они… просто не знают меры и… манер. Достаточно посмотреть на Алекса Санктуария, чтобы убедиться в этом, – Брайан теперь говорил медленно. Несмотря на то, что ещё был хмур, уже начал желтеть глазами и розоветь лицом. – Сильверстоуны же все вспыльчивы. Кто-то – менее, а кто-то – крайне. Кто борется с этим, а кто это скрывает.

      Брайан краснел всё сильнее и сильнее. Это был натуральный стыд. Глаза, сверкнув, обратились к её лицу и снова, уже невидяще, смотрели в окно. Они стали грязновато-жёлтыми. Его руки, спрятанные в складках сутаны, подобрали поясной крест с колен, и этот символ будто утащила в себя чернота. Губы священника зашевелились – вероятно, он читал, по памяти, покаянную молитву.

      – Потому-то тебя и не признают святым во всеуслышание – ты часто бываешь груб и гневаешься иногда.

      Теперь крылатый посмотрел на женщину в сильном раздражении:

      – Не прерывай моей молитвы, прошу.

      Отвернулся и снова начал беззвучно шевелить губами.

      – Так я права?

      Брайан резко выбросил левую руку к стенке и опёрся на неё. Закрыл глаза. Видимо сейчас смирял гнев.

      – Да уж, наверное, – покачала головой Моргана, подражая ему.

      Брайан вспыхнул ещё сильнее. Он был очень уязвлён. Какая-то дурочка распознала слабость Пресвятейшего кардинала!

      – Я тебя сейчас сам покусаю.

      Моргана не сдержала писка. Этот мужчина вдруг оказался очень близко, и она почувствовала шёлк его волос на щеке и, через мгновение, он действительно сделал то, что обещал. Так же, вдруг, отодвинулся:

      – Всё ясно?

      – А ну… да…

      Брайан был спокоен. Он продолжил свою молитву, а она тем временем занервничала оттого, что её тело начало проявлять реакцию, да так, что страшно стало. Постаравшись