Любовница Леонарда. Роман ужасов. Виктор Иванович Песиголовец

от дочери. И даже не предполагал, что она способна на столь отчаянный отпор.

      Он стоял в двух шагах от Архелии и беспомощно ловил ртом воздух, не понимая, что происходит и почему еще недавно робкое и покорное дитя вдруг проявило такую невиданную смелость?

      – Плевал я на милицию! – наконец, произнес отец сдавленно. – У меня там все свои…

      – Да пусть только попробуют не принять меры к распоясавшемуся садисту! – глаза девушки горели, как два угля, окровавленные губы подергивались, а руки мелко дрожали. Ей с трудом удавалось удерживать равновесие – ноги от нервного перенапряжения подкашивались. – Тогда я лично поеду в область и добьюсь, чтобы меня принял самый главный милиционер. И в газеты пойду, пусть напишут, как наша милиция за взятки покрывает истязателей собственных детей.

      – Я – садист? Истязатель? – горячим полушепотом спросил он. – Я, твой родной отец, садист и истязатель?!

      – Ты был другим, нормальным человеком, пока не пошел на поводу у Сысоевой, – девушка не выдержала, сделала шаг к столу и опустилась на табурет.

      Павло тоже сел и долго молчал, уставившись в одну точку на полу. Потом налил себе в чашку взвара из графина, стоявшего на столе, выпил и задумчиво проговорил:

      – Ну вот, дожил…

      – А что ты хотел? – отозвалась Архелия со вздохом. – По-твоему я должна безропотно терпеть твои побои, ругань? Ты дошел до того, что уже выгоняешь меня из дому! А вправе ли ты это делать? Я ведь здесь родилась, выросла. В конце концов, это и дом моей матери. После ее смерти какая-то часть маминого наследства должна быть моей, разве не так? Любой суд будет на моей стороне…

      Отец смотрел на дочку широко открытыми глазами, в которых все еще гнездилось удивление, и указательным пальцем правой руки рассеянно потирал переносицу.

      – Да живи! – прохрипел он. – Но коль такая умная, зарабатывай себе на хлеб сама! Иди, трудись!

      – А я не работаю? – вскричала девушка. – Кто управляется возле скотины, кто стирает тебе, готовит еду?

      Павло рубанул рукой воздух:

      – Теперь все будет делать Раиска!

      – Ты думаешь, она станет тут на тебя батрачить? – Архелия поднялась, ногой задвинула табуретку под стол и, подойдя к мойке, ополоснула руки и смыла кровь с лица.

      – Не батрачить, а исполнять обязанности хозяйки! – хмуро изрек отец. – А тебе лучше бы уехать в Полтаву, к бабке Настасье, да подготовиться к учебе. Все равно ведь двум хозяйкам в этом доме не бывать. Останется одна! И я свой выбор сделал…

      Девушка на эти слова ничего не ответила. Молча постояла возле мойки и направилась в прихожую. Уже оттуда бросила:

      – Еда на плите! В двух кастрюлях.

      О том, что Павло купил дорогой автомобиль и будет оформлять на него дарственную Сысоевой, Архелия узнала в магазине от бабы Симы Воропайши.

      – Так что там твой родитель, совсем с ума сбрендил? – спросила она, щуря подслеповатые глазенки. – Уже начал свое добро проституткам раздаривать?

      – О чем